Он лежал по-прежнему без движения.
Любопытство разбирало белку все сильней.
Она снова спустилась книзу и уселась на нижней ветке ели.
Никак нельзя было понять: спит зверь или он мертв?
А может быть, он только притворяется?
Белка сердито зацокала и замахала пушистым хвостом. Дрогни хоть ус на морде зверя, она мгновенно очутилась бы опять на вершине дерева.
Но рысь не шевельнулась.
Ясно, что она мертва.
Любопытный зверек осторожно спустился по стволу на землю, все еще стараясь держаться подальше от мертвого врага.
Он увидал, что глаза рыси плотно закрыты.
Маленькими, неловкими прыжками белка приблизилась по земле к трупу. Она опустилась на короткие передние лапки и потянулась усатой мордочкой к зверю, осторожно обнюхивая его. Как молния, сверкнули зубы рыси – и кости белки хрустнули в ее пасти.
Слуховой телеграф Мурзука работал исправно и при закрытых глазах зверя.
Позавтракав, Мурзук снова тронулся в путь по прежнему направлению.
Три дня Мурзук почти безостановочно подвигался вперед.
Часто по пути ему встречались села и поля. Он делал большие круги, чтобы на открытых местах не попасться на глаза людям.
Питался Мурзук в дороге впроголодь, чем придется. И когда к ночи третьего дня добрался до большого дремучего леса, почувствовал, что силы изменяют ему.
В темноте Мурзук набрел на звериную тропу. Тропа пролегала чащей и вела к болоту, куда летом косули и другие лесные звери ходили пить.
Тут можно было поохотиться за крупной дичью.
В одном месте наполовину вывороченное из земли дерево склонилось над самой тропой.
Мурзук взобрался на него, улегся ждать добычу.
Ночь была темная и холодная. Изморозь покрыла землю. Проходил час за часом, но ни одно животное не показывалось на тропе: в холода звери лижут иней на траве и деревьях и не ходят на водопой.
Но вот уши Мурзука уловили отдаленный хруст шагов. Кто-то шел по траве.
Мурзук собрал свое сильное тело в ком и уставился в темноту расширившимися глазами.
Шаги медленно приближались.
Это не могла быть косуля: слишком тяжела была поступь. Слышно было, как под ногами животного трещат толстые сучья. Еще не зная, кто приближается, Мурзук чувствовал, что ему лучше отказаться от нападения на этого великана.
Но голод разжигал его кровожадность. Все его тело было напряжено, как тетива натянутого лука. Толчок – и трехпудовая стрела сорвется с дрогнувшего дерева.
Сучья трещали все ближе.
И вот острые глаза Мурзука различили в темноте фигуру молодого лося. Животное медленно шло по тропе.
Мурзук почувствовал страх: противник был слишком велик и силен.
Вот рога молодого лося чуть не коснулись склоненного над тропой ствола. Прямо под собой Мурзук увидал незащищенную спину животного.
И прыгнул.
Задние лапы рыси впились в хребет и в бок лося; передние мертвой хваткой обхватили могучую шею.
Лось бешено рванулся вперед и побежал по тропе, мотая головой, брыкаясь и кидаясь из стороны в сторону.
Ветви хлестали Мурзука по бокам и голове, грозя вырвать глаза. Спину в кровь рвали закинутые назад рога лося.
Мурзук ничего не замечал: все его внимание сосредоточилось на том, чтобы как-нибудь удержаться на спине обезумевшего от боли животного. Сорвись он на землю – и конец: страшный удар рогами, за ним целый град ударов крепкими, острыми копытами в голову, в грудь, в живот. И через минуту красивое тело хищника превратилось бы в бесформенную окровавленную груду мяса.
Лось несся по тропе с невероятной для такого огромного животного быстротой. Страшный всадник ежеминутно мог вцепиться зубами ему в загривок и перегрызть становую жилу.
Только открытое место могло спасти лося: на узкой тропе, между двумя стенами чащи могучее животное не могло развернуться и сбросить со спины рысь.
Бешеная скачка продолжалась, и никто не мог бы сказать, кто осилит: всадник или конь.
Вдруг перед налившимися кровью глазами лося мелькнул просвет: чаща кончилась.
За ней начиналась большая поляна.
Лось вылетел на нее со всего маху – и сразу погрузился по брюхо в топкое лесное болото.
Напрасно он напрягал всю свою огромную силу, стараясь вытянуть увязшие передние ноги.
Его тяжелое тело все глубже погружалось в топь.
Мурзук скользнул на шею животному и впился в загривок. Через минуту лось страшно захрипел и повалился на бок.
Мурзук победил.
Деревенский староста был очень удивлен, неожиданно получив бумажку с приказанием немедленно арестовать и препроводить в город лесного сторожа Андреича.
Староста давно знал Андреича и никак не мог взять в толк, чем мог старик провиниться перед начальством.
Однако долго рассуждать не приходилось: в бумажке было ясно сказано, что надо делать.
Староста вызвал двух объездчиков и передал им приказание начальства. Объездчики уже пошли было снаряжаться, но тут случилось такое, что их помощь немедленно потребовалась здесь же, в селе.
В избу к старосте с криком и плачем ворвалась целая толпа баб. Бабы были страшно напуганы и так галдели, что долго ничего нельзя было разобрать.
Кричали, что в селе появился оборотень.
Староста велел вытолкать всех их из избы. Оставил только одну, поспокойней, и велел рассказывать все толком.
Оказалось, накануне вечером бабы от нечего делать – мужчины все были на станции, на работе – собрались на посидки. Как водится, песни играли и рассказывали сказки. Одна рассказала очень страшное – про оборотней.
А утром – с полчаса тому – старуха Митревна этого самого оборотня и увидала.
Дело было так.
Пошла Митревна выпускать овец из хлева. Глядит, дверь распахнута, овец нет, а одна лежит на земле наполовину съедена.
Митревна за сарай, а там овцы. Забились к забору, стоят в куче, дрожат и от каждого стука шарахаются. Тут уж ей сразу в голову взбрело, что нечистой силой пахнет.
Только хотела соседку крикнуть, глядит, – соседкин черный кот с плетня – и к ней через двор.
Дошел до сарая, да как фыркнет, хвост трубой и назад бегом!
Тут-то оборотень и вывернулся – как из-под земли вырос!
Сам с собаку, лицо кошачье, да с бородой, хвост куцый, а шерсть белая, как мука.