Адвокат держал деньги в руках. Он сел. Он нервничал. Без причины. Он чуть не плакал. Он будет чувствовать себя виноватым, если возьмет деньги. Не перед другими, а перед собой. Это будет означать, что от него откупились. Хуже всего. Руки дрожали. Жена была с ним. Была обязана. Чек был выписан и на ее имя. Она вырядилась во все новое. Новое пальто. Новые сапоги. Перманент. Она курила сигарету, пока адвокат объяснял. Сколько осталось после всех его расходов. Он истратил почти половину. Жене это пришлось не по вкусу. Она стала чаще затягиваться. Ее глаза забегали.
— Это почти половина, — заметила она и облизала губы.
— Вот список расходов. Судебные сборы. Явки в суд. Консультации. Телефонные звонки. — Адвокат протянул ей список через стол, слегка наклонясь, чтобы она могла его взять.
Жена взглянула на список. Облизнувшись, пробежала его глазами. Наткнулась на счет за телефонные переговоры. Произнесла вслух сумму, за которую можно было купить небольшой дом.
— Куда это вы звонили? В Китай? Каждый день.
— Нет. Это местные звонки. В мое время, — терпеливо разъяснял адвокат. — И время моих коллег.
Он посмотрел на жену. Питал ли он к ней ненависть? Нет. Хуже. Не столь сильное, как ненависть, чувство, которому он не мог подобрать названия. Оттого оно было хуже. Ему хотелось, чтобы рядом с ним была Рут.
Жена взглянула на телефон, стоявший на столе адвоката. Она напрасно суетилась. Ничем нельзя было помочь. Ничего нельзя было изменить. Посмотри на этого человека. На его контору. Выгляни в окно. Верхний этаж в даунтауне. Все внизу. Все под ним. Ходят маленькие люди. Ездят маленькие машины.
— И это все местные звонки?
— Это не звонки, это мое время. — Адвокат попытался улыбнуться. Ему это казалось чуть ли не смешным.
Жена посмотрела на адвоката. Скорчила гримасу, будто от него несло тухлятиной. Будто почуяла вонь, источник которой она не могла раскрыть.
— Чек выписан на вас обоих.
Оставалось еще более миллиона.
— Если вы удачно вложите эти деньги, вам никогда не понадобится касаться основного капитала.
Он подумал, что, наверное, надо встать.
— Где чек?
От одной мысли разболелась голова. Над глазами. Он прижал пальцы к бровям.
— У вас все в порядке?
Он опустил голову. Кивнул. Жена мельком взглянула на него.
— Не обращайте внимания, — сказала она адвокату.
Выждав пару секунд, адвокат открыл аккуратную папку. Папка была белая. Чек находился там, прикрепленный скрепкой к бумагам, которые они должны были подписать. Бумаги из правительства. Бумаги из полиции. Бумаги от адвокатов.
— Это документы о передаче денег.
Жена уставилась на документы.
Он вспомнил о Гилберте в Уотерфорде. Адвокат сказал ему, что никакие деньги не помогут вытащить Гилберта. Рэнди — это другое дело. Деньги вытащили Рэнди из тюрьмы, потому что Уиллису заплатили. Уиллис изменил свои показания. Уиллису это было нетрудно. Все устроилось. Но потом Рэнди снова угодил в тюрьму. Сразу после того, как его выпустили. Адвокат уже занимался этим. Эта работа занимала все его время.
— Подписав эти бумаги, вы тем самым откажетесь от претензий к частным лицам и учреждениям… От любых дальнейших претензий. Уголовного, гражданского или иного характера. — Адвокат сделал паузу, чтобы до них дошел смысл его слов. — Вы понимаете?
Он кивнул. Жена, увидев это, тоже кивнула.
— Кто выплатил эти деньги? — спросил он, кашлянув, чтобы прочистить горло.
— Правительство.
— Вам и мне.
— Думаю, да.
Жена не сводила глаз с его лица. В этом офисе не было ничего, кроме денег. Вот что она видела.
— Вам обоим нужно подписать.
Он тоже уставился на папку с бумагами. Адвокат вынул их. Отложил чек в сторону. Бумаг было прилично. Длинные листы, много слов мелким шрифтом, так что они едва помещались на странице. Что они все пытались сказать? Будто толпа людей, говоривших одновременно. Он знал, что этих слов ему никогда не понять. Не было смысла вчитываться. Захоти он понять, они бы сидели тут лет десять.
Адвокат разложил бумаги в ряд. Достал золотые ручки.
Одну положил перед ним.
Другую — перед женой.
Жена схватила ручку. Он взял свою. Они были тяжелые. Пропорциональные. Наверное, ими было удобно писать.
— Вы хотите прочитать документы?
— Нет, — ответила жена. Она страшно спешила. Она нацелила ручку на бумагу. Готовая подписать. — Хватит с меня этого бардака. Я уж думала, до смерти не дождусь. — Она ухмыльнулась. Согнулась над столом. Покосилась на него.
Он рассматривал большие слова, напечатанные сверху в виде заголовков. Особенно одно: «Отказ».
— Мы можем все это изучить, — сказал адвокат. — Торопиться некуда. — Адвокат обращался к нему. — Вы можете вообще не брать деньги. Мы это уже обсуждали, верно? Вы можете подождать, а мы продолжим другими средствами. Будем заниматься каждым иском по отдельности.
Жена, посмотрев на адвоката, нервно облизнулась. Затем посмотрела на него и сказала:
— Не валяй дурака. Где? — Ее глаза шныряли по бумагам, рука держала ручку наготове. Выводила буквы в воздухе. — Где?
Адвокат ждал. Они играли в гляделки.
— Может быть, вы мне позвоните? Это трудное решение.
Он подумал о Джеки. О Кэролин. О сыновьях. Живых сыновьях. И мертвых. Только о мертвом ребенке Рут он не думал. Эти деньги не дадут умереть живым. Купят им лучшую жизнь. Хорошие вещи. Хорошие вещи будут вроде защиты. Или хорошие вещи быстрее их убьют? Попробуй разбери. Деньги — это добро или зло?
— Нет. Давайте с этим закончим.
Жена довольно ухмыльнулась.
— Здесь, — сказал адвокат, указывая на пустые строчки.
Он вывел свою фамилию. Жена написала свою ниже.
— Здесь.
Он снова написал свою фамилию, и жена написала свою, близко к нему наклонившись.
— Здесь.
Он снова и снова писал свою фамилию. Мистер Мерден. Такую подпись он ставил. Ради отличия. Мистер Мерден. Каракули. Он знал, что это ненастоящая его фамилия. Мистер Мерден. Чтобы все подписать, потребовалось немало времени. Потом еще адвокат раскладывал бумаги. Три стопки.
— Эти копии — ваши. — Адвокат сложил их в белую папку. Чек положил туда же, прикрепив его скрепкой. Потом поместил все в конверт без надписей. Заклеил край конверта липкой лентой. — Готово. — Он встал и протянул руку. Свободную руку. Для рукопожатия. Затем протянул другую руку. С конвертом.
Конверт взяла жена, издав при этом нечто вроде сладкого стона, чего он не слышал от нее со времен молодости.