– Или ты мне говоришь своё имя, или я выгоню тебя взашей, – ласково произнёс я.
Девочка вздрогнула, испугавшись, и вымолвила:
– Аюна.
– Красивое имя. Кто тебя послал?
Аюна задумалась.
Она была просто обворожительна: идеальная фигура, округлая попка, тонкие ручки, нежная бархатная кожа. Полные упругие груди раздвигали пряди волос. Небольшие напряжённые соски (я догадался, что они алые, а так я видел их чёрными, как озёрная вода безлунной ночью) смотрелись словно острия копий.
– Только не думай мне врать, детка. Я твою мордашку прекрасно вижу. Соврёшь – выгоню.
– Дядя.
– Дядя? Уйгур?!
– Да.
– Зачем?
– Он сказал, иди к зелёному, второму после Ярослава. Зачни от него. Твой ребёнок будет сильным и поможет выжить нашему роду.
– Как же поможет? А если он родится хм… скажем, со славянской внешностью?
Моя ладонь уже гладила не лобок, а само лоно. Аюна, поняв, что гнать её я не собираюсь, улыбнулась, задвигалась навстречу моей руке. Заговорила:
– Неважно, какие будут у ребёнка глаза. Главное, каков он будет внутри. Он вырастет настоящим воином, дух его будет неукротим. И это спасёт наш род.
Её руки легли мне на плечи, а я свободной ладонью взял её грудь. Дети. Только вот детей у меня не было. С Ликой у нас ничего такого не случалось, чему я был несказанно рад, а вот, чтобы остальные женщины, с которыми я спал, от меня беременели, об этом я не слышал. И Лена вот тоже…
– И что же, у вас не нашлось настоящих воинов?
– Таких, как ты, почти нет.
Мой палец, будто сам собой, проскользнул в её лоно, между набухших и уже чуть влажных губок, проскользнул и… наткнулся на преграду.
– Ты девственница?
– Да. Не бойся, я всё хорошо умею, – перепуганно добавила Аюна. – Я знаю, что нужно сделать, я готовилась.
И снова попыталась схватить меня за член.
– Да подожди ты.
– Что такое, Виктор, неужели я тебе не нравлюсь? Я тебе не люба, да?
– Нет, ты очень красивая. Только женщины от меня ещё не рожали.
– Ну, может, ты не с теми делил ложе.
– Не говори так.
Лица моего Аюна не видела, но по голосу сразу поняла, что лучше не спорить.
– Ты действительно этого хочешь?
Я вошёл в неё пальцем чуть глубже, поводил им по кругу, сжал пальцами сосок.
– Да-а.
Аюна выдохнула, закрыла глаза, наклонилась, будто ей больно, только ей точно больно не было.
Свободной рукой я схватил её за затылок, притянул к себе, поцеловал. Не знаю как насчёт остального, но целоваться она умела отлично, и не скажешь, что девственница. Вдобавок Аюна наконец дотянулась до того, к чему тянулась весь вечер.
Я резко повалил её на ковёр, подложил под попку какой-то пуфик, раскинул ножки в стороны. Ух ты, от такого зрелища даже сердце чаще забилось. Девушка уже вся изнывала от желания, её лоно сочилось от соков. Никаких прелюдий не требовалось.
Так и стоя на коленях, я вошёл в Аюну легко, туда, где горячо и влажно. Только чуть глубже моя плоть встретила препятствие. Я надавил, Аюна инстинктивно сжалась, но секунду спустя я проник глубже, до упора. Накрыл руками её сочные груди, начал двигаться плавно, не торопясь. Да, Аюна этого давно хотела, в нашей Колонии у девушек в её возрасте уже по трое-четверо ребятишек, а тут первый раз.
Она обхватила мою поясницу ножками, через минуту упёрлась руками в стенку юрты и стала двигаться мне навстречу. Страстно, нетерпеливо. Она извивалась словно в танце, дыхание её становилось чаще. Аюна вдруг замерла, так и вытянувшись над полом, протяжно застонала.
Оргазм её накрыл, когда я только вошёл в раж. Я отпустил её груди и схватил за бёдра, мои пальцы впились в нежно-глянцевую плоть. Я начал двигаться резче, быстрее и вскоре кончил, наполняя нежное лоно своим семенем.
Я откинулся, опустошённый, упал на ворсистый ковёр. Вдруг пришла мысль: «А ведь я впервые это делаю ради детей. С девушками на одну ночь – ради быстрого секса, чтобы расслабиться. С Ликой – из-за предельной, невероятной близости. С Леной мне просто хорошо, по-человечески. А тут… нет, стоп, что за бред, ничего не будет. Вбили девчонке разный бред в голову, вот она и пришла. Сейчас Аюна…»
Я с некоторым удивлением обнаружил, что девушки нет на тюфяке. Она стояла на четвереньках рядом со мной и призывно качала попкой.
– Эй, ты что, хочешь второй раз, чтобы наверняка? – спросил я.
– Нет. Я хочу, чтобы ты взял меня как дикий жеребец кобылу в степи. Как большой и сильный медведь медведицу. Ну же, давай.
Аюна клацнула зубами, будто впрямь готова на меня наброситься, если откажу. Я не отказал, тем более одного голоса её, наполненного страстью, было достаточно, чтобы снова прийти… в боевую готовность. А уж от позы её любой мужчина съехал бы с катушек.
* * *
Двое мужчин: один высокий, с волосами до плеч, другой низкорослый, с короткой стрижкой – прогуливались вдоль вагенбурга. С внешней стороны. Солдат рядом с ними не наблюдалось. Разговор был не для лишних ушей.
– Ярослав, а давно вы знаете Виктора? – спросил атаман партизан.
– С рождения. Он сын моего лучшего друга.
– И что вы о Викторе можете сказать?
– Он один из моих лучших учеников. Превосходный боец. Отчаянно храбрый. Честный, целеустремлённый, ответственный. Обладает отличной боевой смекалкой. Всегда держит слово. Верный своему долгу и присяге. Надёжный защитник родной Колонии.
– Это всё?
– Ещё он принимает лёгкие наркотики. Бывает довольно жесток. Алчен, циничен. Качества, за которые нельзя ругать в нашем Мире.
– Это уж точно. Знаете, я тоже наводил об Ахромееве справки и кое-что узнал.
– Что же? – Сэнсэй многозначительно улыбнулся.
– Виктор и его сестра… Всё, что о них говорят, правда?
– Да.
– Как же так получилось? Виктор – сын потомственного военного, сам боевой офицер, защитник Колонии. И тут такое.
– Матери Виктора не стало, когда ему не было и двух месяцев. Отец умер, когда Виктору едва исполнилось шестнадцать, а Лике семнадцать. Лика и Виктор остались одни, им было очень тяжело. И вот как вышло. Я тоже не смог их поддержать и направить.
– Всем в нашем Мире тяжело было. Особенно в самом начале, после Прорыва, но это же не повод для инцеста.
– Я их не оправдываю и не осуждаю. Говорю, как всё было. В один момент Лика и Виктор остались совсем одни, без поддержки. Да и, когда росли, редко видели своего отца. Сами понимаете: постоянные рейды и задания. Вот Лика и Виктор оказались самыми близкими друг другу людьми во всём Мире. Со временем эта связанность переросла в более глубокое чувство. А главный толчок случился, когда они совсем осиротели.