Алексей после возвращения с Чудского озера выбрался в город через два месяца. Еще бы не выходил, да Онуфрий потянул:
– Что сиднем в воинской избе сидеть? Пойдем, проветримся, пива попьем… А хочешь – винца заморского.
По случаю победы и взятия трофеев деньги в калите водились.
Памятуя слова князя, Алексей надел под рубаху кольчугу.
Глядя на его сборы, Онцфрий ухмыльнулся:
– С кем воевать собрался? Там, окромя гулящих девок, противников нет. А девкам без кольчуги даже сподручнее.
Алексей молча опоясался ремнем с боевым ножом. Пояс и нож – обычная форма дружинника, на Онуфрии такой же.
Выйдя из кремля, где располагалась воинская изба, они направились в знакомую трапезную и не заметили, как за ними от ворот кремля пошел человек.
Алексей не чувствовал чужого взгляда на своей спине и шел спокойно.
Время в трапезной они провели с пользой и удовольствием. За столами уже сидели и бражничали знакомые десятники и сотники, и Алексей с Онуфрием присоединились к обществу. Пива попили, поели, слухи и сплетни городские послушали, сами байки веселые рассказали.
Расходились вечером по одному – по два. Кто к зазнобе торопился, кто к родне. Онуфрию же с Алексеем идти было некуда, а воинская изба уже опостылела. Ряды топчанов, одни и те же лица, потому и не торопились.
Уже и луна высоко стояла, когда они вышли из трапезной. Под ногами грязь чавкала – вчера дождь прошел. На центральной улице мостовые дубовыми плашками выложены, а тротуары дощатые. А здесь улица хоть и недалеко от центра, но малоезжая, потому ни тротуаров нет, ни мостовой мощеной. Зато кормили вкусно, дешево, и животом потом никто не маялся. Оттого дружинники и любили сюда захаживать.
Только они вышли за ворота постоялого двора, как рядом появился человек.
– Ты ли десятник Алексей?
Незнакомец обратился к Алексею, но ответил Онуфрий:
– Бери выше, он сотник уже!
Говор незнакомца был жесткий, с акцентом, и Алексей сразу насторожился. Он схватился за нож, но выхватить из ножен его не успел: незнакомец был в плаще, скрывающем руки, и ножом ударил без замаха.
Клинок проскрежетал по железу. Броню он не пробил, тут сила побольше нужна, повесомей – меч.
Алексей отскочил и выхватил нож.
Онуфрий ничего не успел понять, но тоже выхватил нож.
– Разве я тебя знаю? Зачем напал?
– Ты рыцаря нашего, комтура фон Рихтера убил.
– В честном бою… Ну так ведь и он убить меня мог! А ты исподтишка, как наемный убийца.
– Я слуга его военный и обет дал – убить тебя.
– Так что тебе мешает? – Алексей сделал шаг вперед. Теперь у него в руках нож, на теле – кольчуга, и он видит врага. И просто так его не убить. Но он ливонца убить должен, пусть другим наука будет.
Алексей сделал ложный выпад ножом. Ливонец отклонился и сам выбросил вперед руку с ножом, однако Алексей нанес ему удар носком сапога по колену. Длинный плащ смягчил удар, но все равно носок сапога достиг цели.
У незнакомца непроизвольно вырвался стон, он покачнулся, и Алексей ударил его острием ножа в грудь. На ливонце брони не было, и клинок достиг цели. Но укол был несмертельный, до сердца не достал. Вернее – ливонца ожидала отсроченная смерть. Продырявленное легкое наполнится кровью, и смерть наступит к утру, а то и к исходу суток.
– Зря ты приехал в Новгород и нашел меня, – сказал Алексей. – Смерть ты свою здесь нашел!
Ливонец был еще при силах, хотя рана кровоточила и давала о себе знать. Немец кинулся вперед, вложив в бросок все силы и злость, однако нож опять ударил в кольчугу. Зато Алексей снова нанес ему удар своим клинком – на этот раз в живот, и левой рукой отшвырнул нападавшего.
Ливонец упал на спину и дышал тяжело. Нож выпал из его руки.
– Сдохнешь, как собака, – наклонился над ним Алексей, – а я цел и без царапинки.
– Будь ты проклят, русский… – проговорил слабеющим голосом ливонец и испустил дух.
– Ну совсем немчура обнаглела, – выругался Онуфрий. – То земли наши отбирают, а как отдохнуть решили от трудов праведных – так и поесть толком не дадут.
Оба направились к воинской избе. Ливонец напал первым и получил свое. А что труп на улице – так их через день находят. Кто ушибся до смерти, другому тати ночные по голове колотушкой дубовой или кистенем из-за пары медяков в калите ударили…
Пока шли, Онуфрий спросил:
– Ты знал? Только не отпирайся. Раньше ты, в трапезную идучи, кольчугу под рубаху не надевал.
– Князь посоветовал.
– Ну у тебя и советники! Высоко взлетел!
– Он прав оказался. Кабы не кольчуга, лежать бы мне на улице с распоротым брюхом.
– Это верно! Бог отвел.
– На Бога надейся, а сам не плошай, – ответил пословицей Алексей.
– Всегда тебе везет. Везунчик ты, счастлив твой ангел! – позавидовал Онуфрий.
– Ты о происшествии помалкивай.
– Само собой, я же тебе друг и приятель…
Однако в воинской избе обнаружились три прорехи в одежде – на плаще и рубахе. Алексей огорчился и решил утром заштопать – владеть иглой, как и многие дружинники, он умел.
Убийство ливонца прошло для города незамеченным.
Шли месяцы. Дружина новгородская вновь набрала силу. Новики приобрели навыки, хотя опытными воинами назвать их было еще нельзя. Зато по численности новая дружина сравнялась с прежней. В дружину стремились прийти молодые парни не только из Новгорода, но и из других городов: Луги, Пскова, Великих Лук, даже из Торжка. Как же, князь удачлив, каждый боевой поход оканчивается победой. А где победа – там и слава, там трофеи. Молодым слава поболее трофеев нужна – перед односельчанами да девками покрасоваться.
Ливонцы притихли, на новгородские земли не посягали, но периодически нападали на соседние литовские племена. Теснимые немцами, многочисленные и разрозненные племена искали новых земель на востоке. Мелкие набеги совершали регулярно. Люди по большей части лесные, они пробирались звериными тропами, нападали на новгородские и псковские деревни и села, брали пленных, угоняли скот. Напасть на города у них не хватало сил, да и разрознены были, пока к власти не пришел князь Миндовг.
Первые пробы сил прошли в боях с ливонцами, причем и победы были, когда завели рыцарское войско в болото, где значительная часть ливонцев утонула в болотной жиже.
Набеги литовцев нанесли ощутимый урон: они жгли избы и посевы, разоряли пасеки, рыбаки в приграничье боялись заниматься рыбной ловлей.
Набеги были стремительными. Налетели, похватали что можно – и назад в леса.
Тактика их сильно отличалась от ливонской. Рыцари, если захватывали земли с населенными пунктами, старались застолбить их за собой, оставались. Избы не жгли, посевы не вытаптывали, людей без нужды не трогали – зачем уничтожать то, что уже принадлежит ордену?