Видно, последнее слово он вслух произнес, потому как Иван переспросил:
– А кто такой бомж?
– У тебя где-нибудь умыться можно? – Алексей сделал вид, что не расслышал вопроса.
– Ручей рядышком. Пошли, покажу.
Саша сначала вымыл с мылом лицо и руки, а потом залез в ручей и помылся весь. Не одеваясь, держа в руках сапоги и грязное обмундирование, ввалился в караулку.
– Вань, ты говорил, что второй склад с обмундированием? Одень меня в чистое.
– Гулять так гулять, – поднялся со скамейки Иван, – идем.
Саша подобрал себе нательную рубаху, трусы, а не кальсоны; гимнастерку, брюки-галифе и портянки новые, а то старые от грязи и пота больше на тряпки были похожи, и впервые за несколько дней почувствовал себя человеком.
– Вань, мне бы побриться теперь.
– Это мы мигом!
Иван достал из тумбочки безопасную бритву, помазок, подогрел на печке воду в жестяной кружке. Саша сбрил щетину, с удовлетворением провел по щекам ладонью. Совсем другое дело!
– Ну что, Ваня, пройдемся по округе?
– А склады как же?
– Ты дужки замков в проушины вставь, чтобы зверье продсклад не разорило. Да, штык с винтовки сними – он только мешать будет.
Саша подождал, пока Иван закроет створки ворот на складах. Сам же обдумывал, куда податься. Железная дорога, по которой бронепоезд шел, километрах в пяти-семи слева осталась. Вот туда и надо наведаться. У немцев пока вся жизнь вертится вокруг дорог – шоссейных, железных. Вперед прут, силу чувствуют, куража еще полно. Думают до осени Москву взять! А вот зарядят дожди, грунтовки превратятся в болота. Когда же морозы ударят да снег пойдет, тогда для немцев совсем беда будет. У них же техники полно, которая к нашим суровым условиям не приспособлена.
Взять хотя бы моторное масло. Двигатели есть на самолетах, автомашинах, танках. На морозе масло густеет, завести двигатель – проблема. А танки и бронетранспортеры? Немцы любили располагать катки в шахматном порядке – это улучшает плавность хода. Однако после езды по грязи за ночь и грязь, и катки смерзались в одно целое, делая танк неподвижным.
А шинели немецкие? Они только для осени годились, шапок же вовсе не было. По большому счету, немцы оказались не готовы к русским условиям.
Они сразу направились влево, в лес. Саша объяснил Ивану, что пойдет первым.
– Если подниму руки – замри и стой! Опущу ладонь вниз – ложись. И ради бога, иди тихо, не наступай на ветки – их хруст в лесу далеко слышен.
Иван кивнул – понял, мол. Он шел, приотстав от Саши на десяток шагов, но, как ни старался, все равно шумел.
Через час пути они вышли к железной дороге и, прячась за кустами, прошли вдоль нее.
Показался маленький разъезд, на боковом пути стоял поезд.
Осторожно подобрались поближе. На платформе стояла разбитая в боях техника – видно, немцы везли ее в тыл, на ремонт.
Среди побитых танков и бронетранспортеров Саша увидел две советских «тридцатьчетверки». Иван тоже увидел их, подполз к Саше.
– Чего это немцы наши танки везут?
– Отремонтируют, воевать на них будут.
Немцы и в самом деле не брезговали трофейной советской техникой и вооружением. Уже осенью и зимой сорок первого года советскими Т-34 были вооружены целые танковые немецкие полки. И немецкие пехотинцы использовали наши самозарядные винтовки СВТ-40 – благо, в трофейных боеприпасах недостатка не было. Высоко оценивали гитлеровцы и наши артиллерийские орудия.
Немцы вообще широко использовали технику покоренных стран, например – чехословацкие танки Т-38. Устаревшие модели переделывали в самоходные артиллерийские установки, каких в Красной армии еще не было. А немецкая САУ «Хетцер» проявила себя очень достойно. Значительно позже у немцев появились специальные разработки САУ – вроде «Фердинанда», грозы наших КВ.
Перенимали немецкий опыт и наши – на базе трофейных немецких танков T-III они выпустили СУ-76.
На восток прошел поезд с пушками на платформах, за ним ушел в тыл поезд с разбитой техникой. Разъезд опустел.
– Вот что, Иван, надо наведаться на разъезд.
Рядом с путями стояло здание, в котором находились станционные службы – стрелочники, какой-то начальник.
Прячась за деревьями, они подобрались к зданию с тыла. Глухая стена, ни одного окна. Сколько человек в здании? А самое главное – сколько немцев? Оккупанты принуждали работать железнодорожников, ставя над ними начальниками своих специалистов – ну и охрану, естественно, куда же без нее?
«Вот ведь незадача, – подумал Саша, – с тыла ничего не видно, надо перебираться на другую сторону путей. Причем напрямую перебежать нельзя – заметят. Ведь на маленьком разъезде нет больше никаких зданий и местных жителей».
Помог случай. Из-за угла вышел служащий в советской еще железнодорожной форме и направился к кустам – явно по нужде. «Язык» сам шел в руки.
Саша жестом показал Ивану – лежи тихо! Сам же осторожно, неслышно подкрался к мужику, дождался, пока тот застегнет брюки, и приставил к горлу нож.
– Стой тихо! Попытаешься крикнуть – умрешь!
Мужик замер, боясь шевельнуться.
– Ты кто?
– Связист.
– Русский, значит.
– Немцы на разъезде есть?
– Двое – начальник и охранник.
– Оружие у них есть?
– У начальника пистолет на поясе, у охранника – винтовка.
– Во время несения службы они выходят из здания?
– Редко – только до ветру. Начальник выходит на перрон поезда встречать.
– Поезда часто бывают?
– Нет, у нас однопутка, да еще немцы не успели служащих набрать. Кого в Красную армию призвали, кого при бомбежке убило. Колеса-то на европейский манер поменять не успели, потому вагоны и паровозы наши, отечественные.
– Когда следующий поезд будет?
– Через час – воинский эшелон.
– Понятно, что не пассажирский. Охранник где?
– У самого входа, слева.
– Возраст?
– Чей?
– Охранника!
– Так молодой парень, в очках. Потому в нестроевых частях. Все на губной гармошке пиликает.
– А начальник?
– У него отдельный закуток – комнатушечка такая. Ты бы отпустил меня, парень. А то охранник беспокоиться начнет. Я им ничего не скажу.
– Наших, русских, там сколько?
– Кроме меня – еще двое стрелочников.
– Меняют вас когда?
– В двадцать часов – работаем сутки через двое.
– Ладно, иди – и никому ни слова, иначе первым порешу. Не оборачивайся, иди спокойно.