Себе форму Саша уже приглядел. Чего ее примерять, когда по телосложению убитого сразу понятно – твой размер или нет.
Натянул на себя брюки галифе, френч. Все пришлось впору, но неприятно было – мундир пропитался запахами прежнего хозяина: потом, табачным дымом, шнапсом, да чувствовал себя Саша немного мародером.
Надевать форму убитого владельца, когда труп еще не остыл, было противно – душа протестовала. И деваться некуда, обстоятельства заставляли.
Сапоги были немного свободноваты, но было бы хуже, если бы они жали – только мозоли бы набил.
Застегнув пояс с подсумками, Саша надел пилотку и повесил на плечо автомат.
– Ох, мать твою, едва не забыл документы забрать из своей гимнастерки, – он вышел в соседнюю комнату.
Вилли уже переоделся и выглядел со стороны, как заправский немец. Переоделся и Сергей, – только танкист сидел в своей гимнастерке.
– Формы на меня не хватило! – радостно ухмыльнулся он.
И в самом деле, часовой валялся за углом, и форму его надеть было невозможно – она была вся в крови.
– Черт с тобой! Ищите ранцы и несите их сюда.
Ранцы отыскались под кроватями. Их положили на стол и вывалили содержимое. В один из освободившихся ранцев Саша забросил несколько индивидуальных перевязочных пакетов, фляжку, пачку галет. Остальные предметы – вроде губной гармошки, полотенца и прочих немудрящих солдатских мелочей оставил на столе.
Один из перевязочных пакетов он протянул танкисту.
– Бинтуй голову.
– Зачем?
– За рулем сидеть будешь. По-немецки ответить не сможешь, за тебя Витя говорить будет. А ты с перевязкой за раненого сойдешь. Ключи от грузовика нашел?
Танкист стал рыться в вещах, лежащих на столе.
– Не там ищешь, они в карманах у кого-то должны быть.
Ключи нашлись во френче у Ивана.
– Иди, заводи машину. И еще: все забрали свои документы?
Оказалось, что при себе документы были только у танкиста, и то потому, что он не переодевался.
Саша укоризненно покачал головой.
– Старшой, посмотри сюда!
Вилли нашел карту, открыл ее.
– Смотри – вот Смоленск. Вокруг него немецкие позиции. Похоже, окружен город.
– Сейчас времени нет, потом посмотрим. В машину! Нам надо успеть по темному времени проехать как можно дальше.
Они вышли из избы. Непривычно было видеть окруженцев в полной полевой форме немецких пехотинцев. Одно бросалось в глаза – многодневная щетина.
Саша бегом вернулся в избу – где-то он видел бритвенные принадлежности. Вот они: бритва, помазок – все в коробочке. Он схватил ее и – бегом к машине.
Парни стояли у грузовика.
– Так, Вилли, ты рядом с водителем садишься. Документы немецкие не забыл?
– Нет, вот они.
– Всех пятерых?
– У меня только четыре книжки.
Саша рванул за угол, вытащил из кармана убитого часового солдатскую книжку и протянул ее Вилли.
– Держи!
– Володя, играешь роль раненного в челюсть. Едешь, не нарушая правил. Когда выйдем на большак, лучше прибиться к какой-нибудь колонне – одиночный грузовик могут остановить для проверки. И молчи! За тебя Витя говорить будет. Все остальные – в кузов!
Откинув брезентовый полог, окруженцы забрались в кузов, и грузовик тронулся. Танкист сначала переключал передачи неуверенно, рывками, но потом приловчился.
На грунтовке трясло, но потом выехали на более гладкую дорогу, похоже – гравийный грейдер. Машина пошла ровнее, мягче.
Саша сидел у заднего борта, периодически поднимая полог и поглядывая на дорогу. Попутных и встречных машин не было.
«Бюссинг» шел по грейдеру ходко – километров пятьдесят. Для огромной махины это было очень неплохо. Потом грузовик стал притормаживать и остановился. Послышалась лающая немецкая речь.
– Хлопцы, пост немецкий! Ложитесь и притворитесь спящими.
Все повалились на какие-то тюки и закрыли глаза. Саша выхватил нож, взял его обратным хватом. Со стороны незаметно, а в случае непредвиденных обстоятельств можно быстро и без шума убрать патрульного.
Хлопнула дверца, послышался голос Вилли, отвечавшего на вопросы патрульного. Раздались шаги, полог приоткрылся, блеснул свет фонарика – патрульный обвел спящих солдат лучом. Саша натурально пробормотал что-то невнятное и повернулся на правый бок.
Полог опустился, и патрульный спрыгнул с фаркопа. Немец вместе с Вилли отошли к кабине и разговорились. Судя по тону, разговор был веселым.
Еще раз хлопнула дверца, и грузовик тронулся.
– Фу, пронесло! – Саша смахнул со лба капли выступившего пота.
– Ну и нервы у Витьки! Я уже думал – стрелять придется, – сказал, позевывая, Иван.
– Выручил парень. Я тоже немного струхнул, – признался Саша.
Зато пушкарь Сергей захрапел.
– Эй, Серега, не прикидывайся, пост уже проехали.
Но Сергей натурально спал. Иван с Сашей засмеялись. Усталость и нервы сделали свое дело – отключился человек.
Машина миновала Воронино, Вильчицы, Бабичи, Дубровно. Катился бы так и катился. (Ехали бы так спокойно и ехали.)
У деревушки Застенки вновь остановились. Названьице, прямо скажем, невеселое, учитывая немецкую оккупацию.
По дороге проходила немецкая автоколонна с включенными синими фарами. Едва проехал последний грузовик, как «Бюссинг» тронулся и пристроился в хвост колонне. Правда, упала скорость – колонна шла со скоростью километров сорок; но зато ее нигде не останавливали.
Проехали, судя по дорожным указателям, Красное. Затем повернули направо – дорога теперь шла на восток.
Ночная темень стала сереть.
Саша пробрался к кабине и постучал по крыше кулаком. Грузовик сбросил ход, остановился. Из окна кабины высунулся танкист.
– Чего случилось, старшой?
– Светать начинает. Выбирайте место, съезжайте в лес.
– Так ведь хорошо едем.
– В лес, я сказал!
Грузовик проехал еще немного и свернул с дороги. Сразу затрясло. «Бюссинг» остановился, мотор заглох.
– Выходим, хлопцы. Как говорят в армии – оправиться и отдохнуть.
К Саше подошли Вилли и танкист.
– Хорошо ведь ехали за колонной – что в лес свернули?
– Вы посмотрите на свои рожи! Щетина такая, что ни один документ не поможет.
Танкист провел по щеке рукой – под ладонью зашелестело-затрещало.
– И правда…
– Будем днем отдыхать здесь. Привести себя в порядок! Бритвенный прибор я прихватил. А вечером – снова в дорогу. Заодно определимся, где мы, и посмотрим, что в кузове. Ищите ручей или речку.