— Я заварю.
Он бросился к электрической плитке, на которой их мать все годы готовила еду, и водрузил на нее чайник. Когда она была жива, и плитка, и чайник пребывали в идеальном состоянии. Женщина держала весь дом в чистоте. Сейчас он оказался в запустении, пусть и не вопиющем. Полы мылись только на видных местах, паутина не смахивалась, а кухонный уголок вообще покрылся слоем жира и копоти. Маша решила, что как только отдохнет, сразу возьмется за уборку.
— Тебе чай покрепче или слабенький?
— Все равно, — сонно ответила Маша. У нее слипались глаза.
— Сделаю крепкий. И добавлю немного розмарина… Ты не против?
Она не ответила. Уснула.
Пробудилась ночью. Отлежала руку, засунутую под бок, стала переворачиваться и…
Испугалась! Спросонья не поняла, где она. Вскочила. И услышала родной голос:
— Девочка моя, я с тобой…
И очутилась в объятиях Дато.
— Ты давно вернулся? — спросила она.
— Не могу сказать, сколько прошло времени… Сейчас. — Он протянул руку и щелкнул по кнопке, включающей ночник. Дато глянул на часы и ответил: — Два часа назад. Ты спала. Я хотел разбудить, но Зура сказал, что ты измучена, и я просто лег рядом.
Он нежно провел рукой по ее лицу.
— Неужели ты теперь моя?
— О чем ты?
— Если Зура правильно понял, ты сбежала от бабушки, она хотела увезти тебя в Москву?
— Он правильно понял.
Дато сгреб ее в охапку и начал покрывать ее лицо поцелуями.
— Моя, моя, моя… — выдыхал он. — Люблю тебя…
Вот оно — счастье! Другого не надо.
* * *
День рождения Маша отметила вдвоем с Зурой. Он преподнес ей шикарный подарок — книгу собственного сочинения, написал ее специально для Маши (это была сказка) и сам же оформил иллюстрациями. Отпечатал в единственном экземпляре университетский знакомый Зуры.
Маша, приняв подарок, не удержалась, прослезилась. Так было приятно, Тем более, что Дато вообще оставил ее без презента. За три дня до празднования он уехал. Сказал, на пару дней и к двадцать девятому сентября точно прибудет. Однако не только не прибыл, но даже не позвонил, чтобы поздравить любимую.
— Не расстраивайся, — утешал ее Зура. — Он помнит о тебе. Просто нет возможности позвонить.
— Как такое может быть? Человек, если хочет, всегда находит возможность.
— Есть места, где нет связи.
— То есть он на Северный полюс отправился? Да?
И больше не слушала Зуру, который пытался ее успокоить.
Спустя два дня их среди ночи разбудил сосед:
— Идите к телефону! Дато звонит! — Он был заспанный, в трусах и олимпийке.
Зура с Машей бросились вон из дома.
— Девочка моя, прости, я не смог тебя поздравить! — торопливо выкрикивал Дато. — Приеду, осыплю тебя поцелуями и подарками.
— Когда? Когда тебя ждать?
— Не могу сказать. Как там Зура?
— Я в порядке! — прокричал тот, услышав вопрос брата.
— Ребята, я не могу долго говорить. Тут еще много желающих позвонить…
— Дато, ты где?
— Мы в Сванетии.
— Что ты там делаешь?
— Мы за порядком следим. Кто еще, если не мы? Скоро передислоцируемся. На границе с Осетией неспокойно. Нужна наша поддержка.
— То есть ты не скоро вернешься? — Голос Маши упал.
— Постараюсь скорее. Но не знаю, как получится.
— А как же я?.. Без тебя?
— Машенька, а как женщины мужей своих с войны ждали? Все, пока, целую…
И связь прервалась.
* * *
Маше было так плохо, что болело даже тело. Душа ладно… Она привыкла. И сердце в постоянном раздрае. Как следствие — тахикардия. Отведи Машу кто-нибудь к врачу, кардиограмма обязательно показала бы сбой ритма. Но все это время барахлили только мотор да стартер, если выражаться языком автомобилистов. На корпус она не могла пожаловаться. А теперь все сыпалось!
— Нога беспокоит, да? — спрашивал сердобольный Зура, видя, с каким мученическим видом Маша укладывается на диван.
Она в ответ кивала. Но на самом деле болела у нее не только травмированная нога…
Все!
Даже нос! Она прикасалась к нему и ощущала неприятное покалывание в кончике.
— Давай я сделаю тебе массаж? — предлагал Зура. И иногда Маша соглашалась. Нога после манипуляций старшего Ристави болеть не переставала, но в общем Маша чувствовала себя лучше. Расслаблялась, что ли?
Дато отсутствовал уже месяц. За это время он не позвонил (если не считать того единственного раза), не отправил телеграммы, письма… чертова голубя, в конце концов!
Маша не знала, что думать.
Он ранен?
Он в плену?
Он погиб?
Ему плевать на то, что она его ждет?
Значит, разлюбил!
Маша очень жалела, что проворонила экзамены в институт. Училась бы сейчас, все было бы легче. Хоть как-то отвлекалась бы. Она же только и делала, что ждала…
Если бы не Зура, она, наверное, с ума бы сошла.
— Если Дато не появится в ближайшие дни, я уеду в Москву, — сказала ему Маша как-то вечером. — Сколько можно ждать?
— Не уезжай, — умоляюще прошептал Зура.
— Не вижу причин, чтобы остаться. Я потеряла Дато, а без него мне тут делать нечего.
— Но у тебя есть я.
— Милый Зура… Как я тебе благодарна, если бы ты знал! — Она нежно сжала его руку.
— Я готов быть рядом до конца дней.
— Ты хороший друг, я знаю. — Маша стала раскладывать по тарелкам ужин — макароны с сыром. Она даже научилась готовить, чтобы не киснуть в бездействии. А квартиру отмыла до блеска!
— Могу стать не просто другом, — выпалил он и опустил глаза.
— О чем ты? — рассеянно спросила Маша. Она не могла вспомнить, куда убрала соль. Макароны оказались пресными.
— Я люблю тебя!
Солонка, найденная на подоконнике, выпала из рук. Пол покрылся белыми крупинками. Маша смотрела на них и негодовала. Она только сегодня помыла пол, и вот опять беспорядок.
А еще соль рассыпается к несчастью! Но об этом Маша подумала в самый последний момент.
— Я шокировал тебя? — услышала она голос Зуры.
— Нет… — Она опустилась на корточки и принялась собирать соль руками. — То есть да. В смысле, я не очень поняла…
— А что непонятного в моем признании?