Уилл встал.
— Прошу прощения, — обратился он к учителям, — но у меня еще одна встреча. У детектива Митчелл есть к вам несколько вопросов. — Он сунул руку в карман, судя по всему, для того, чтобы выключить диктофон. — Фейт, позвоните мне, когда приедете в мэрию. — Он имел в виду морг. — Я хочу поприсутствовать там с вами.
— Хорошо.
Он поклонился и быстро вышел. Фейт посмотрела на часы, пытаясь понять, куда он спешит. У Кампано его ждали только через час.
Она обвела взглядом комнату. Глаза всех присутствующих были устремлены на нее. Ей надоело ходить вокруг да около.
— Я спрашиваю себя, не произошло ли с Кайлой Александр что-то нехорошее, что не позволяет вам проявить в ее адрес больше сочувствия.
Кое-кто из учителей пожал плечами. Большинство уставились на собственные руки или в пол. Даже у Даниэллы Парк не было ответа на вопрос Фейт.
И снова инициативу взяла на себя директор Мак-Фаден.
— Как я уже говорила, детектив Митчелл, Кайла была трудной ученицей.
Бернард тяжело вздохнул, как будто ему не нравилось быть тем, кто внесет ясность в данный вопрос.
— Кайла любила создавать проблемы.
— Каким образом?
— Так, как это обычно делают девочки, — ответил он, хотя это трудно было считать объяснением.
— Она затевала ссоры? — догадалась Фейт.
— Она распространяла сплетни, — уточнил Бернард. — Она приводила других девочек в ярость. Я уверен, что вы помните, что значит быть девочкой-подростком.
Фейт делала все от нее зависящее, чтобы об этом забыть. Участь единственной беременной четырнадцатилетней девочки в школе была незавидной.
— В этом не было ничего необычного, — небрежно закончил Бернард.
С ним поспешил согласиться Мэтью Леви.
— Этот молодняк вечно ходит по кругу. На этой неделе они выдирают друг другу волосы, а на следующей — уже лучшие подруги и ненавидят кого-то другого. Обычное дело.
Присутствующие в комнате женщины, похоже, не разделяли его мнение. Слово взяла Парк.
— Это было очень скверно, — заявила она. — Я бы сказала, что, не проучившись у нас и месяца, Кайла успела поссориться со всеми без исключения. Она расколола школу на два лагеря.
— Она пользовалась вниманием мальчиков?
— Еще как пользовалась, — кивнула Парк. — Она пользовалась ими, как туалетной бумагой.
— У нее был кто-то постоянный?
Некоторые пожали плечами, другие покачали головой.
— Их список, вероятно, бесконечен, — вздохнул Бернард. — Но парней это не возмущало. Они знали, что им нужно.
Фейт обернулась к Даниэлле Парк.
— Насколько я поняла, Эмма была ее единственной подругой.
— Кайла была подругой Эммы, — ответила Парк. — У Кайлы, кроме Эммы, вообще никого не было.
Это было важное уточнение.
— Почему Эмма с ней общалась?
— Ответ на этот вопрос знает только сама Эмма. Но я полагаю, она понимала, что значит быть изгоем. Чем больше все оборачивалось против Кайлы, тем ближе они становились.
— Вы сказали, что школа разделилась на два лагеря. Что именно стало причиной этого?
В комнате воцарилась тишина. Похоже, никому не хотелось делиться с ней этой информацией. Фейт уже собиралась повторить свой вопрос, как вдруг Паоло Вульф, учитель экономики, до этого момента хранивший молчание, произнес:
— Об этом больше других знает Мэри Кларк.
Воцарилось еще более глубокое молчание, пока Эван Бернард не пробормотал что-то себе под нос.
— Простите, мистер Бернард, — обратилась к нему Фейт, — я не расслышала, что вы сказали.
Он обежал взглядом комнату, словно бросая коллегам вызов.
— Мэри Кларк даже не знает, как ее зовут.
— Мэри — ваша ученица?
— Миссис Кларк — одна из наших учителей. Ее специализация — английский язык, — пояснила директор Мак-Фаден. — В прошлом году Кайла училась у нее в классе.
Фейт не стала интересоваться, почему миссис Кларк нет в комнате. Об этом она могла спросить у нее лично.
— Могу я с ней побеседовать?
Мак-Фаден открыла рот, чтобы ответить, но тут зазвенел звонок. Директор дождалась, пока звон прекратился, и сообщила Фейт, что это был звонок на собрание.
— Нас ждут в лекционном зале, — добавила она.
— Я должна поговорить с Мэри Кларк.
Мак-Фаден колебалась не больше секунды, прежде чем одарить Фейт лучезарной улыбкой, способной побить мировой рекорд неискренности.
— Я буду счастлива вас с ней познакомить.
Фейт шла через двор, расположенный позади главного корпуса, вслед за Оливией Мак-Фаден и другими учителями направляясь в лекционный зал. Она обратила внимание на то, что все они идут друг за другом, как и ученики, которые гуськом следовали за своими учителями, ведущими их на собрание. Здание, куда они все шли, было самым современным из всех сооружений на территории Вестфилда, скорее всего построенным за счет незадачливых родителей, навязывавших шоколадные батончики, журнальные подписки и оберточную бумагу ничего не подозревающим соседям, а также бабушкам и дедушкам своих чад.
Одна шеренга ребят производила больше шума, чем остальные. Голова Мак-Фаден повернулась на плечах, как на верху дозорной башни. Ее взгляд безошибочно засек зачинщиков беспорядка, и шум быстро стих, словно вода, ушедшая в слив раковины.
Лекционный зал больше напоминал здание любительского театра, расположенного в каком-нибудь богатом предместье. Фейт изумилась, увидев ряды мягких, обитых красным бархатом сидений, которые плавно спускались к большой сцене, оснащенной самыми современными осветительными приборами. Роспись куполообразного потолка являла собой очень убедительную копию Сикстинской капеллы. Замысловатый барельеф вокруг сцены представлял взору богов в различных эмоциональных состояниях. Ковер под ногами был таким толстым, что Фейт то и дело поглядывала под ноги, опасаясь споткнуться и упасть.
Мак-Фаден исполняла роль гида. Завидев ее, ученицы тут же прекращали шептаться и хихикать.
— Мы построили лекционный зал в девяносто пятом году, чтобы использовать его для различных мероприятий во время Олимпиады.
Итак, родители втюхивали окружающим батончики, а потом школа сдавала зал в аренду штату.
— Дафна, прекрати жевать жвачку, — мимоходом обратилась Мак-Фаден к одной из девочек и снова обернулась к Фейт. — Роспись потолка — это идея нашего арт-директора миссис Мейерс.
— Мило, — пробормотала Фейт.
Мак-Фаден продолжала рассказывать о здании, но Фейт ее больше не слушала. Быстро заполнявшийся учениками зал, казалось, била внутренняя дрожь. Некоторые из детей плакали, другие смотрели на сцену широко раскрытыми, исполненными ожидания глазами. Кое-кто был с родителями, что еще больше усугубляло ситуацию. Фейт заметила, что многие из присутствующих матерей обнимают своих детей за плечи. Глядя на них, она не могла не вспомнить Абигайль Кампано и то, как отчаянно она сражалась с человеком, который, по ее мнению, убил ее дочь. Волосы на затылке у Фейт зашевелились. Это была древняя, генетически запрограммированная реакция на коллективный страх, охвативший собравшихся в зале людей.