Он достал из кармана фотографии. На них в траурной раме окна, с черным переплетом крест-накрест, была увековечена картина преступления. Старик вскочил на ноги и снова кинулся в атаку:
— Убью!
Но гость был наготове, и взбесившийся дед в два счета был скручен и пытался отдышаться на своем месте за столом.
— Ты тут посиди пока, успокойся, а я пошел, — собрался уходить гость, которому не хотелось ввязываться в пьяную драку с пожилым человеком, а хотелось просто поговорить, пожаловаться на жизнь и, может быть, даже покаяться. Старик сменил тактику.
— Не губи, сынок, Христом-Богом молю, не губи!.. — Он сполз со стула и вцепился в брюки гостя. — Не дай погибнуть лютою смертию. Это все она, белоголовая, сделала… Забирай все, что есть, только не губи…
— Да что с тебя взять, кроме пустых бутылок, да и те ты регулярно сдаешь, — иронически сказал фотограф. — На, забирай свои снимки, не собираюсь я на тебя доносить. Смысла нет, сам скоро помрешь от выпивки.
— Бери все, — как в бреду повторял дед, ползая у ног. — Мне больше ничего не нужно. У меня машина в гараже стоит, забирай, не нужно мне ничего. Только не губи-и.
— Ну вот, зациклился. — Гость достал из кармана пачку фотографий и бросил на стол. — Ладно, я пошел. Не вышло у нас с тобой разговора…
— Все бери, — стонал старик. — Не погуби-и!
Леня молча вышел в дверь.
Со стариком он случайно встретился через несколько дней, когда тот собирал у ларька пустые бутылки. Он окидывал блудливым взглядом замусоренное пространство и кидался на каждый проблеск бутылочного стекла, как голодный на пищу.
Леня хотел пройти мимо и сделать вид, что не замечает его, но старик, узнав, сам кинулся к нему, вцепился в рукав и протяжно завыл:
— Не погуби, сынок…
— Отойди, отец, — сказал молодой человек и не оглядываясь, пошел прочь.
Старик семенил за ним, гремя сеткой с пустой посудой, и бубнил, шевеля бесцветными губами:
— Возьми, Христом-Богом молю, возьми хоть машину, хоть квартиру, телевизор, все забирай. Мне ничего не надо, не погуби.
Леня резко развернулся, взял старика за потрепанный пиджак и сказал:
— Отвали, понял? Не нужно мне ничего. И ты мне не нужен, и твое барахло не нужно.
И быстро зашагал домой.
Упорный дед организовал пост дежурства около подъезда, где жил нечаянный свидетель убийства, и частенько встречал его протяжными криками:
— Возьми-и, не погуби-и…
Леня, злясь, оглядывался на него и уже раскаивался в своем любопытстве и в том, что под давлением минуты признался старику в своем невольном свидетельстве и в том, что имеет документальное подтверждение убийства.
На них с удивлением посматривали соседи. Молодые женщины, гуляющие с детьми, от скуки наблюдали за странной парочкой. А парочка, как магнит, привлекала всеобщее внимание.
Наконец Леня не выдержал:
— Ну чего ты за мной шатаешься? Сказал тебе, что не нужен ты мне и твое барахло. Если еще раз встречу — побью.
Старик опять затянул свою волынку.
Вдруг Леню осенила идея. Он круто повернулся и спросил:
— А что, у тебя правда машина есть? Где она, какая?
Дед обрадовался тому, что до него наконец снизошли.
Через пару дней Леня стал обладателем запасного комплекта ключей и доверенности на поношенную «жигулюху». А старик наконец угомонился и тихо продолжал пить горькую, боязливо посматривая на освещенные окна соседнего дома.
Неприметный скромный автомобиль — это было как раз то, о чем частенько в последнее время подумывал шантажист. Два последних дела, которые потребовали от него связей с владельцами частного автотранспорта, убедили его, что автомобиль — не роскошь, а средство передвижения и что беспокойная профессия охотника за чужими секретами требует не только незаурядного мужества, но и хорошей технической оснащенности.
«Если бы у меня была машина, не пришлось бы так долго ловить Феофанова, — рассуждал Леня. — Да и от погони легче уходить, когда тебя ждет неподалеку «железный друг». И дежурить легче в теплой машине, чем шататься по подъездам и стоять в магазинах, тем более что клиенты, люди богатые, пользуются отнюдь не общественным транспортом».
Конечно, после успешного завершения операции с загородным «пансионатом» Леня мог позволить себе приобрести и неподержанный автомобиль. Но его осторожность и пережитые недавно волнения, когда он не находил себе места оттого, как бы его враги не вычислили по номеру «Форда» владельца, Васюхина, который ни сном ни духом не ведал про делишки своего приятеля, заставляли Леню использовать именно эту машину.
А тот факт, что она принадлежит безобидному старичку алкоголику, которого невозможно заподозрить в каких-нибудь криминальных поступках, разве что в воровстве бутылки пива с прилавка магазина, вполне устраивал шантажиста. Неизвестно, какой попадется следующий клиент (впрочем, неизвестно, попадется ли он вообще), но стоило подстраховаться на тот случай, если это будет человек могущественный, с обширными связями, который ничего не пожалеет для того, чтобы получить сведения о многознающем преследователе.
Чужой машиной Леня планировал пользоваться исключительно в рабочих целях. Между тем факт передачи ключей успокоил старика и снял тяжелый груз неуверенности с его грешной души.
А шантажист тем временем мечтал:
«Вот если бы все клиенты так за мной бегали и уговаривали: возьми, мол, да забери деньги, — тогда и работа моя не в пример легче бы стала. Но, как назло, только непокорные мне и попадаются. Один лишь Федотыч, который и не клиент вовсе был, а так, жертва моего любопытства, пришел на задних лапках. Но кто знает, может, и меня судьба когда-нибудь заставит ходить, как ученого песика, вот так же, на задних лапах. Кто знает…»
Тянулись дни, не заполненные стремлением к определенной цели, пустые, никчемные дни, которые некуда было размотать. Соколовский не мог ни с кем поделиться мыслями о своей работе, ни перед кем не смел похвастаться своими успехами. Перед знакомыми ему приходилось притворяться обыкновенным фоторепортером, а между тем, если кто-нибудь из них узнал бы хоть малую часть его похождений, он был бы немало поражен.
Угрызения совести почти не беспокоили шантажиста. Он полагал, что все методы работы хороши — ведь он не грабит несчастных людей, не отнимает кусок хлеба, а только забирает излишки. Лишь последний случай со стариком немного его смущал, да и то находились многочисленные оправдания собственным поступкам: мол, взял машину взаймы. Это все равно что у Женьки попросить — что тут такого, она все-таки ему не нужна…
Мучительно хотелось увидеть Елену и добиться у нее хотя бы малой толики понимания, ведь ничего особенно дурного он не совершал. Он не убивал Эдуарда. Он не был подлым Феофановым, испортившим жизнь его отцу, он не был хитрым придворным политиком Поташовым, на словах проповедующим одно, а за кулисами делавшим диаметрально противоположное. Только последний случай немного искажал стройную цепочку логических оправданий своих поступков. Ну и ладно! Нечего об этом думать!