Их взгляды встретились.
– Прости, мне пора бежать, – сказала Ира, немного смущенная тем пониманием, которое внезапно возникло между ними.
– Придешь еще? – спросил Егор.
– Если хочешь.
– Хочу. А когда тебя ждать?
– Завтра. Нет, послезавтра. Завтра я буду к заключительной контрольной по алгебре готовиться, – пояснила Ира.
– Желаю написать на пять!
– Ой, я тебя умоляю! У меня – и пять?
– А что, такое невозможно?
– Возможно, но только не в этой жизни!
Егор рассмеялся:
– Гляди-ка! У тебя появилось стойкое чувство юмора. – Он оглядел ее более пристально. – И вообще, ты здорово изменилась со своим Ильей, появилась в тебе какая-то уверенность. Ты сама-то хоть это замечаешь?
– А как же! На том и стоим! – Ира поднялась, отставила в сторону стул.
– Извини, что не провожаю! – произнес Егор, поддерживая шутливый тон.
И тут Ира неожиданно выпалила:
– Егор, я все знаю!
Он сначала не понял, а затем как-то странно посмотрел на нее и натянуто улыбнулся:
– Оно и к лучшему. Не придется объяснять, почему я веду себя так невоспитанно.
– Мне к тебе приходить? – уточнила Ира.
– Конечно. В любое время.
Уже выйдя, Ира снова приоткрыла дверь:
– Тебе, может, что-нибудь принести? Сок, бананы?
– Бога ради! Я устал эти бананы раздавать. Родители каждый вечер здесь с полными сумками. Ты сама приходи. Я буду ждать.
Егор воткнул наушники, включил плеер и закрыл глаза. Ира вышла.
Вечером она обнаружила на своем столе бандероль от Ильи.
– Мам, ты когда ее получила?
– Сбегала на почту и получила. Меня там уже все знают, по моему паспорту выдают. Я им торт купила.
– Правильно.
Ира уже читала письмо, приложенное к видеокассете по искусству, которую Илья обещал прислать.
Сначала в нем, как обычно, речь шла о лекциях, об учебе… Ира вникала в содержание с трудом, ее мысли были какими-то расплывчатыми…
«…Я вдруг вспомнил, как мы с тобой познакомились прошлой весной. Ты рисовала в парке, а я подошел и сказал: „На твоем месте я бы добавил немного синего в зелень…“ А ты засмущалась. Саби не такая. („Ну вот, и до сравнений дело дошло“, – подумала Ира.) Она сама подсела ко мне в столовой. Сказала: „Я слышала, ты из России?“ Я говорю: „Да, из Москвы“. А она: „Я о твоей стране ничего не знаю“. – „А что ты хочешь узнать?“ – спрашиваю я, а она отвечает: „Все. Правда, что у вас такие морозы зимой, что все норковые носки носят?“ Меня просто „впополам“ согнуло от смеха, представляешь?! Носки из норки! Полный дурдом! А вообще-то, здесь вещи из натурального зверья не уважают. Европа вся против! Мамочка моя тут нарядилась в шубу из песца, собралась с отцом в оперу, ну ее „зеленые“ по дороге и полили краской из баллончика!
Тут уже начались праздничные распродажи, все сверкает и поет! В центре, на площади, наряжена огромная ель. Все обеспокоены подарками и закупают чинзано к столу. Я все время думаю, как мы будем вместе отмечать Новый год…»
Ира обмерла. Снова перечитала эту фразу. Отмечать вместе Новый год – ну вот, черным по белому!
«…Конечно, у меня на квартире. Она пустая. Давай пригласим Андрея Григорьева и Свету Красовскую. Мне кажется, она ему нравится. Но он такой увалень, что никогда не отважится сделать первый шаг. Ты должна придумать желание. Ведь говорят, что под Новый год, что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается…»
Ира поморгала глазами, прогоняя слезы. Сердце принялось выплясывать такой зажигательный танец, что хотелось кричать от счастья. Илья передумал! Он самый замечательный!.. И тут Ира внезапно поняла, что ее настораживало в этих строчках. Письмо было отправлено намного раньше, чем последнее послание через друга. Она взглянула на дату отправления. Илья не передумал, он не приедет. А эти планы строились им задолго до приглашения в Альпы. И на него нельзя обижаться. Он ее не обманул. Просто время сыграло с ней злую шутку.
– Ирочка, тебя какой-то мальчик к телефону, – сообщила мама, настороженно выискивая на ее лице следы слез. Но их не было. Ирины глаза были сухие и безжизненные… Такие же, как пустыня Сахара.
– Там тебя Егор какой-то, – напомнила мама.
– Егор? – Ира выскочила в коридор, взяла трубку и подумала, что для безжизненной пустыни она еще достаточно живая.
– Ты как меня разыскал?
– Забыла? Сама диктовала в прошлом году свой номер.
– Ой! Забыла. Егор, хорошо, что ты позвонил.
– Правда? – обрадовался Егор и заговорил свободнее: – А я думал, что ты ругать меня будешь, все выискивал причину, чтобы с тобой поболтать.
– Нашел?
– Ага. Хотел сказать, что передумал насчет бананов. – Ира поймала себя на том, что улыбается.
– Так и быть – принесу парочку. Егор, я забыла тебя спросить: как твой консилиум прошел? – Ира понизила голос и прикрыла трубку ладонью, чтобы было слышно Егору, но не было слышно родителям.
– Тебе и это известно? Ну, знаешь, я уже ничему не удивляюсь!
– И все же?
– Нормально прошел. Сказали, что обойдусь без операции. Опухоль спадает. И если все будет так, как нужно, то со следующей недели меня на трапецию отправят.
– Кончай шутить! – обиделась Ира.
– Нет, правда-правда. У меня телефон садится. Слышишь, пикает? Приходи, я тебе все подробно расскажу, распишу во всех красках, что со мной врачи будут делать. Пока.
– Ира, кто такой этот Егор?
Ира пила чай с кексом. Отец тоже пил чай, но еще просматривал газету и одним глазом успевал поглядывать в маленький телевизор, где шла передача «Доброе утро, Россия». Все спешили на работу, Ира – в школу.
– Ир, ты слышишь, о чем тебя мама спрашивает? – спросил отец, шелестя газетой.
– Слышу.
– Ну так отвечай, не тяни кота за хвост!
– Отвечаю: Егор Тарасов. Он в прошлом году окончил нашу школу. А теперь он учится в строительном институте.
– Почему так раздраженно?
– Потому что я устала всем объяснять, что мне выпало такое огромное счастье: учиться с необыкновенным, талантливым и красивым Тарасовым в одной школе.
– А… это тот парень, который в спектакле в прошлом году Ромео играл, – вспомнил папа, едва речь зашла о красоте и таланте.
– Да, в первом акте, а во втором его сменил Толик Сюсюка, в смысле Агапов.
– Мне показалось, что первый Ромео был нездоров.