– Что-то ты мало улыбаешься в последнее время, Ира Дмитриева.
– Это все замечают, – чистосердечно призналась Ира.
– В школе что-то не так?
– Все так.
– Значит, личное?
– Да.
– Только «да» и все? – мягко спросил Федор Степанович.
Ира промолчала.
– Я могу чем-нибудь помочь?
Ира покачала головой. «Милый, добрый Федор Степанович, ну чем вы можете мне помочь, когда мир вокруг меня разваливается на кусочки?»
– Не хочу быть излишне навязчивым, скажу только одно: улыбка тебе очень идет. Ты иногда как-то особенно улыбаешься, загадочно и мечтательно, прямо как Мона Лиза.
После этого лестного комплимента директор ее отпустил, и Ира отправилась в обратный путь по безлюдному коридору, напоминающему тоннель. Больные смотрели телевизоры в палатах. Дежурные врачи разговаривали в ординаторской. Ира оказалась возле входной двери, подергала ее. Дверь не поддавалась. Ничего не понимая, она дернула еще раз, посильнее.
– Ты что двери ломаешь? Закрыли уже отделение на ночь, – проворчала неизвестно откуда появившаяся медсестра. – Пройди на выход через второй этаж, через травматологию. У них там порядки попроще, чем у нас в хирургии, – посоветовала она.
Ира так и сделала.
Спустившись на второй этаж и немного поплутав, она наконец-то нашла лестницу, ведущую на улицу. Ей осталось пройти несколько шагов больничного коридора, когда кто-то окрикнул ее из палаты:
– Девушка! Эй, девушка! Скажите там медсестре, что у меня капельница на пределе!
Голос показался Ире знакомым, она заглянула в небольшую палату. Тарасов?! Егор?! Под капельницей!
– Егор?! – Ира не раздумывая шагнула в комнату, где горел приглушенный свет.
– Вот так номер, Дмитриева!
Егор заметно растерялся, но быстро справился с собой. Его тонкие губы изогнулись в насмешливой улыбке:
– Ты как тут оказалась, милое создание?
– Федора Степановича навещала.
– Какого Федора Степановича? – не понял Егор.
– Директора нашего, – пояснила Ира.
– Так он тоже здесь?
– В хирургии лежит. Ему грыжу удаляли, но учти, я открыла тебе страшную тайну.
– Польщен, – усмехнулся Егор.
Ира посмотрела на капельницу. Жидкости в ней оставалось чуть-чуть.
– Я сейчас скажу медсестре…
– Давай, а то я сам эту иглу к чертовой матери выдерну!
– Ты что! – испугалась Ира этой внезапной вспышки ярости. – Не трогай, я быстро.
Через минуту она вернулась в палату вместе с пожилой медсестрой. Пока та выполняла необходимую процедуру, заслонив кровать и лежащего на ней Егора своей необъятной фигурой, Ира гадала возле двери: уйти ей, быстренько попрощавшись, или задержаться?
Егор облегчил ей задачу:
– Ир, ты еще здесь?
– Да.
– Подожди, не уходи, – попросил он.
– А у меня не нужно разрешения спросить? – напомнила медсестра.
– Всего пять минут, Людмила Петровна.
– Но только пять минут, а то меня главный будет ругать, – смягчилась женщина. – Я к тебе перед сном загляну.
– Да уж пожалуйста, – иронично отозвался он.
Медсестра вышла, унося с собой штатив. Егор и Ира остались наедине.
– Тебя, наверное, дома ждут?
– Дома меня всегда ждут, но это не значит, что я не могу побыть с тобой.
Ира присела на стул возле кровати, на котором до нее сидела медсестра, бросила взгляд на Егора. Густые каштановые волосы, точеный профиль, привлекательная небритость и сильные, накачанные руки… В этом смысле ничего не изменилось: Тарасов – он и на больничной койке Тарасов!
– Наверное, мучаешься мыслью, как я сюда попал? – криво усмехнувшись, спросил Егор.
– Ну… – замялась Ира, – в общем, да.
– В аварию угодил на отцовской машине. Вот такая гримаса судьбы. – Егор помолчал, раздумывая над чем-то, а потом серьезно сказал: – Знаешь, мать всегда волновалась, когда я на мотоцикле гонял, когда с парашютом прыгал или с аквалангом нырял. Все твердила, что из-за моих экстремальных увлечений раньше времени поседеет, а тут я сел за руль надежных «Жигулей» и… – Он изобразил рукой пару кувырков, повернул голову набок, и Ира увидела аккуратно зашитый шрам, тянущийся вдоль виска. Рубец был воспаленным, и от этого зрелища у нее противно засосало под ложечкой…
– Что? Нетоварно выгляжу?
Егор настороженно наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц. Ира заставила себя улыбнуться:
– Я бы так не сказала. Шрамы мужчин украшают, а это даже не шрам, а так, царапина, затянется, и следа не будет.
Она незаметно оглядела Егора и нашла свои опасения беспочвенными. Он не казался таким уж… тяжелобольным… вот только шрам, а так улыбается, шутит, и никаких тебе бинтов или гипсов. Ире захотелось расспросить его об аварии поподробнее, но потом она решила, что это не совсем удобно. Захочет – сам расскажет. А вот о капельнице она может спросить, в этом нет ничего особенного. Она же видела ее собственными глазами.
– Температура днем подскочила, – неохотно ответил Егор, – вот врачи и задергались. Мать с отцом тут всех на уши поставили. Видишь, как устроился?
Ира огляделась. На тумбочке ваза с фруктами, вода, цветы, мобильник. Койка напротив застелена чистым бельем. В углу небольшой холодильник, телевизор с пультом, туалет с душевой – королевские апартаменты, в которые лучше не попадать.
– У меня к тебе просьба, Ир. – Егор дотронулся до ее руки, привлекая внимание. – Я здесь уже неделю валяюсь, и, кроме близких родственников, никого, а тут такое дело…
– А друзья из института? – Ира была так удивлена, что не заметила, как перебила Егора. – Они что же, не заходят к тебе?
– Нет. – По лицу Егора пробежала легкая тень. – Я матери не разрешил говорить, что я в больнице. Начнется топтание, сострадание – короче, хождение по мукам, а мне это совершенно не нужно. И ты тоже никому не говори, – предупредил он.
– Как скажешь, – откликнулась Ира и напомнила: – Ты о чем-то хотел попросить?
– Понимаешь, мне нужно записку одному человеку передать. У нее телефона нет, и я…
– Ах, у нее! – Ира не смогла сдержать лукавой улыбки.
– Ну да, у нее. – Егор в ответ засмеялся с хрипотцой. – Жанка заводная девчонка, вот только взрывная, как хлопушка. В общем, так получилось, что мы с ней на прошлой неделе поссорились и разбежались в разные стороны. И теперь я уверен, что она думает, что я все еще злюсь на нее и поэтому не появляюсь. А я вот здесь застрял. – Егор посмотрел на Иру. – Отвезешь ей от меня пару строчек?