– Никто не обратил внимания? – обводя взглядом всех присутствующих, спросил Рональд Каррингтон. – Тогда взгляните еще раз на плащаницу. Вот ее изображение! Госпожа старший комиссар сказала, что человек, который был завернут в нее после смерти, был подвергнут страшным пыткам, и мы знаем, что это соответствует действительности. Но почему вы так решили, госпожа старший комиссар?
Элька Шрепп хмыкнула:
– Профессор, не прикидывайтесь дурачком! На плащанице имеются следы крови...
– Ага! – воскликнул с хищным выражением лица Каррингтон. – Следы крови! Как она туда попала?
– После снятия тела Иисуса с креста его завернули в плащаницу и положили в гробницу, принадлежавшую вообще-то Иосифу Аримафейскому, – сказала Виктория. – Так, во всяком случае, сказано в евангелиях.
– Ага, – вновь повторил Каррингтон.
Элька не выдержала:
– Что – ага, профессор? Иисус умер, тело его провисело на кресте три или все четыре часа, его сняли, завернули в плащаницу, а потом... Ну, что произошло потом, не знаю! Судя по всему, он воскрес. Прямо-таки хард-рок, аллилуйя! Так что никакой опасности для церкви от плащаницы не исходит, она только подтверждает повествования евангелистов и чудо из чудес – возвращение жизни в мертвое тело.
– Позвольте всего лишь один вопрос, – заговорил дрожащим от волнения голосом Каррингтон, – как кровь попала на плащаницу?
Луиджи снисходительно пояснил:
– Ну профессор, это же так просто! Христа завернули в плащаницу, он провел в склепе две ночи. Полотно прижималось к телу, кровавые следы остались на плащанице, тело кровоточило...
– Кровоточило? – перебил его Джек Каррингтон.
– Кровоточило! – подтвердила Элька и вдруг потерла лоб. – Гм, кровоточило...
– Вот, вот, – кивнул профессор. – Следы, что отпечатались на плащанице, не могли возникнуть от контакта материи с кровью, выделившейся во время экзекуции и казни. Не забывайте, между смертью Христа и его снятием с креста прошло не менее трех, а то и четырех часов! Сердечная деятельность давно прекратилась, и тело охватило трупное окоченение. Если тело завернули в плащаницу, отнесли в гробницу, то каким образом возникли следы крови, причем в таких огромных количествах? Даже если кровь вдруг еще не свернулась (хотя отчего бы?), то следы выглядели бы смазанными – ведь тело транспортировали, плащаница наверняка сползала... А следы, как вы сами видите, ничуть не смазанные!
– Тело было завернуто в плащаницу не менее двадцати четырех часов, – сказал Луиджи. – Материя и пропиталась кровью за это время...
Профессор коротко хохотнул и невинным тоном заметил:
– Пропиталась кровью, господин младший инспектор? Предположу, что за свою карьеру в полиции вы не имели дело с трупами. Или, во всяком случае, с трупами тех, кто скончался примерно сутки или больше назад. О какой крови вы ведете речь?
– Трупы не кровоточат! – выпалила Элька.
Каррингтон зааплодировал.
– Наконец-то вы додумались до того, что бросилось мне в глаза! Вообще-то эту странную деталь отмечал еще христианский богослов и философ Ориген, живший в третьем веке, а много позднее, в сороковые годы двадцатого века, немецкий синдонолог Ганс Набер. Иисус умер на кресте, а через три, а то и четыре часа его тело все еще продолжает кровоточить? Такого не бывает!
– Но ран было так много, и они глубокие... – заикнулась Виктория.
Рональд Каррингтон возразил:
– Глубоких ран немного, в основном поврежден кожный покров. Да и какой бы глубокой рана ни была, из нее не льется кровь, если сердечная деятельность прекратилась много часов, а то и пару дней назад – она должна была к тому времени свернуться!
– Верно, – подтвердила Элька, – тут вы правы, профессор.
– Я знаю, – усмехнулся Каррингтон, явно польщенный подтверждением своих заслуг из уст гамбургской комиссарши. – А тело Христа, словно игнорируя все законы физиологии, продолжает кровоточить. По плащанице я насчитал на его теле не одну, не две, а целых двадцать восемь ран, которые в течение долгого времени после того, как Христос был завернут в полотнище, продолжали источать кровь. Двадцать восемь! В том числе раны от копья и на запястьях. При трупном окоченении кровь скапливается в частях тела, расположенных ниже прочих, например, в ногах. Но никак не в груди! Кровь спонтанно может вытекать из трупа спустя короткое время после наступления смерти только из так называемых гипостаз, ибо далее, с прогрессированием процесса разложения, кровь густеет. Гипостазами именуются трупные пятна – темные участки на теле мертвецов, где скапливается кровь. А кровь, как и любая жидкость, подчиняется законам физики и после остановки сердечной деятельности стекает в участки, расположенные ниже, чем другие. У тела, лежащего на спине – а предполагать что-то иное у нас нет причин, – грудная клетка и то место, где у Христа имелась рана от копья, соответствуют высшей, но не низшей точке! И гипостазы там образоваться никак не могли. Я консультировался с несколькими врачами, а также патологоанатомами, и они заверили меня, что спонтанно излиться кровь из раны на груди не могла.
– Что же получается, – пробормотал Луиджи. – Мы имеем дело с очередным чудом? Ведь если Иисус был сыном Божьим не в переносном, а в прямом значении, то общеизвестные законы физиологии могли на него не распространяться...
– Не говорите ерунды! – оборвал его Каррингтон. – Иисус был человеком из плоти и крови, как и мы с вами, он ел, пил, сморкался, испражнялся, занимался сексом, и нечего пытаться объяснить эти «чудеса» его божественным происхождением. Для этого существует иное, гораздо более простое объяснение.
– Завернутый в плащаницу был еще жив! – воскликнула Элька Шрепп.
Возникла пауза. Похоже, комиссарша сама была поражена словами, которые сорвались с ее губ.
Виктория первой пришла в себя:
– Профессор, скажите, что этого не может быть!
– Отчего же? – ответил Каррингтон. – Госпожа старший комиссар совершенно права. Интенсивность кровотечения свидетельствует об одном: Иисус не умер на кресте! Врачи подтвердили: в медицинской практике – обычное явление, если у живого, подчеркну, у живого тяжелораненого человека, лежащего на спине, кровь продолжает струиться из ран. Ведь сердце работает, значит, кровь бежит по артериям и венам под действием гидростатического давления. Иного объяснения для того, почему на плащанице в некоторых местах такие густые мазки крови, не существует. К тому же пролежавшее около полутора суток в жаркой среде мертвое тело непременно выказывает признаки разложения, но на плащанице нет подобных следов.
– И это все? – протянул Луиджи Рацци. – Несколько кровавых разводов, и вы делаете непоколебимый вывод о том, что Иисус не скончался на кресте?
– Конечно же нет, – заявил Джек. – Отец, расскажи им обо всем!
И Рональд Каррингтон, ласково посмотрев на итальянского полицейского, заговорил вновь: