Лидия Петровна гордилась похоронами, заявив, что она поднаторела в этом деле. Ирина, в очередной раз попеняв про себя матери на бестактность, вновь оказалась в особняке Мироновых.
— Ира, я благодарна тебе и тете Лиде тоже, — заявила Лайма. — Вы спасли меня, можно сказать.
— Ну что ты, — ответила Ирина, — Лайма, а ты уверена, что полетишь в Южную Америку? И так скоро…
— Да, — упрямо ответила та. — Я продам этот дом, я уже переговорила с потенциальными покупателями. Не могу оставаться здесь. Не могу и не хочу.
Они снова оказались одни в огромном особнячке. Кроме Варвары Кузьминичны, чья комната располагалась на первом этаже, в доме никого не было. Ирина чувствовала, что Лайма хочет что-то сказать ей. Так оно и было.
— Ира, я прошу тебя выслушать меня, — сказала Лайма. — Скорее всего, моя история покажется тебе полным бредом, но, уверяю, это не плод моего больного воображения. Пошли!
Они спустились на первый этаж. Лайма подошла к большому полотну, изображавшему военную баталию Наполеона и Кутузова, нажала на потайную кнопку — и картина бесшумно отъехала в сторону. Ирина изумленно всмотрелась в стенной проем. Она и не знала, что в доме Мироновых имеются тайные помещения. Это же не шотландский замок, а современное строение, возведенное всего несколько лет назад.
— Вижу, ты удивлена, — сказала Лайма, проходя первой в проем. Она на что-то нажала, вспыхнул яркий свет. Они находились перед металлической дверью с электронным замком.
— Это вход в нашу сокровищницу, мы с Володей шутили, что у нас имеется своя пещера Али-Бабы. Там, в подвальном бункере, хранится наша коллекция.
— Но разве ваша коллекция не располагается на третьем и четвертом этаже особняка? — спросила Ирина. — Там же у вас оборудован мини-музей.
— Это так, — подтвердила Лайма, — однако коллекция коллекции рознь. То, что хранится наверху, как, впрочем, и в галерее, так — не особо ценные побрякушки. А истинные раритеты находятся в подвале, туда доступ открыт только избранным. И я хочу показать тебе все, потому что именно ты, Ира, после моего отъезда займешься продажей коллекции.
— Но почему? — попыталась возразить Татищева. — Лайма, вы же с таким трудом собирали коллекцию, она была вашей жизнью…
— А превратилась в Володину смерть, — сказала Лайма. Она произвела манипуляции с замком, сначала вставила в прорезь небольшую пластиковую карточку, затем набрала длинную вереницу чисел. Картина, скрывавшая вход в подвальное помещение, медленно встала на место. Они находились в застенке.
— Механизм так устроен, что дверь может быть разблокирована только в том случае, если картина скрывает дверной проем, — пояснила Лайма. Раздался звук зуммера, затем над дверью вспыхнула крошечная зеленая лампочка.
— Мы можем идти, — сказала Лайма. Она легко открыла огромную, казавшуюся неподъемной металлическую дверь. Ирина увидела крутую лестницу, ведущую вниз.
— Осторожнее, смотри не упади, — предостерегла Лайма, спускаясь по лестнице.
Ирина на самом деле едва не упала, ступеньки были узкие и неудобные.
— Володя специально заказал такую лестницу, говорил, что если грабители задумают взять штурмом наш подвал, то сломают себе шею. Ну вот, мы и у цели.
Оказавшись в самом низу, Ирина с любопытством обернулась. Надо же, это походит на банковское хранилище. Стены и пол обиты тусклыми металлическими листами. И всюду сокровища!
Здесь в отличие от музея наверху не было стеклянных витрин. Экспонаты располагались на небольших тумбочках, застеленных разноцветным бархатом. Ирину привлекли золотые украшения. Их так много, и все выглядят такими древними! А кроме них, каменные таблички, рукописи на папирусе и коже…
— Я уверена, что очень многие полжизни отдали бы ради того, чтобы проникнуть сюда, — сказала Лайма. — Это я привила Володе интерес к доколумбовой Америке. Мы вкладывали средства во все это…
Музей состоял из нескольких смежных помещений. Ирина совершенно не разбиралась в подобных вещах, но тем не менее была уверена: в подвале особняка Мироновых находятся подлинные сокровища.
— Лайма, — задала она вопрос, — а каким образом вы приобретали все это? На аукционах?
— Кое-что, Ира, — ответила Лайма. — Едва ли десять процентов. Все остальное по частным каналам. Ты знаешь, что это такое?
Ирина отрицательно мотнула головой. Лайма усмехнулась:
— Надо же, а еще пишешь детективы. Коллекционеры, в особенности те, что специализируются на древностях, готовы душу продать, чтобы заполучить раритетный экспонат. Вывозить артефакты из Египта или, к примеру, из стран Южной Америки запрещено, за это можно попасть в тюрьму, причем иногда даже до конца жизни. Но на что не пойдешь ради этих прелестных штучек!
— Ты хочешь сказать… — произнесла с запинкой Ирина.
Лайма перебила ее:
— Тебе не верится, что мы покупали заведомо краденые вещи? Боже мой, да многие коллекционеры организовывают кражи из музеев или частных коллекций, если не в состоянии получить заветный экспонат за деньги. Мне удалось кое-что вывезти во время раскопок на территории столицы дольмеков. Было сложно, но вещи того стоили!
Ирина вздохнула. Плохо, оказывается, знала она свою кузину и ее мужа. Похоже, Лайма на самом деле бредила дольмеками, раз решилась на преступление, чтобы завладеть их сокровищами.
Лайма провела ее в последний зал, в отличие от других небольшой. В нем стояла стеклянная витрина, выполненная в виде ограненной пирамиды. Ирина присмотрелась. Надо же, Мироновы, как и в московской галерее, на открытии которой она была совсем недавно, оснастили и свой домашний музей голограммой однорукой дольмекской богини. Из-под стекла на Ирину смотрела все та же зубастая и чрезвычайно неприятная особа, покровительница чар Луны, с труднопроизносимым именем.
— Вот она, мамаша Мелькоатлан, — сказала Лайма, подходя к витрине. — Это из-за нее погиб Володя, я уверена!
— Что ты говоришь? — удивленно произнесла Ирина. — Как голограмма могла причинить вред Владимиру? Я не понимаю…
— Это не голограмма, — сказала Лайма. — Это настоящая Мелькоатлан. Сделанная из розового кварца и лазурита.
— Ты сделала копию? — непонимающе спросила Ирина. — Но зачем?
Лайма тряхнула головой:
— Ирочка, копии выставлены в галерее и в музее наверху, здесь находятся исключительно подлинники. Статуэтка Мелькоатлан самая что ни на есть подлинная, изготовленная дольмекскими мастерами примерно за тысячу пятьсот лет до Рождества Христова.
— Но ты же говорила… Профессор Иваницкий утверждал, что статуэтка этой богини была потеряна после того, как конкистадоры разграбили столицу дольмеков в Средние века.
— О, милый профессор далек от суровой правды жизни, — жестко сказала Лайма. — Ярослав Мефодьевич, конечно, не знает о том, что во время экспедиции профессор Венденяпин обнаружил в стенной нише на подземном уровне Храма Звезд эту статуэтку. Николай Антонович не успел никому рассказать о находке по очень простой причине: в тот же вечер его убили.