Колдун остановился перед громадным баком. По трубам тек питательный раствор по лично составленной Фреймусом рецептуре. На черных стенах пылал знак Уробороса – змей, пожирающий собственный хвост. Огонь полз от головы к хвосту, и пока пламя охватило лишь половину змеиного тела. Когда дракон воссияет, первая фаза трансмутации завершится. Колдун постучал по мутному стеклу смотрового окошка:

– Как дела, моя дорогая?

С той стороны влажным шлепком прилепилась белесая пятипалая ладонь.

Глава вторая

Лодка взорвалась брызгами щепы, из бурлящей воды поднялась оскаленная пасть. Морской змей сверкнул блистающим, как слюда, глазом, рухнул в белые волны.

– Экипаж уцелел? – с тревогой спросил Жозеф.

– Самоходка, – Германика закрыла бинокль. – Руль заговорили, ветер в парус пустили, дел на минуту. Пока прощупывают оборону.

– Уже четвертая. Хорошо, что без жертв. – Ловец потянулся, прогнулся назад почти до земли. Быстрый, подвижный как ртуть, он страдал от тесноты наблюдательного гнезда, в котором по жребию им выпало дежурить эту смену. Спрятанное в высоких скалах западного берега, гнездо нельзя было заметить ни снизу, от узкой полоски крупногалечного пляжа, ни сверху, с высоты парящей чайки-златоклювки, ни даже находясь на одном с ним уровне, прилепившись на скале. На линии взгляда наблюдательный пункт представал нагромождением камней, каменным хаосом природных форм. Говорят, эти гнезда строили свартальвы, тогда же, что и подземелья Башни Дождя.

Германика встала в полный рост, презирая маскировку: все равно ее черное с прозеленью шерстяное платье не заметят на фоне зеленоватых гранитов. А если найдутся глаза, что их высмотрят, так им и стены не помеха.

«Добрый котик. Экипаж жалеет, – подумала она. – Были бы там туата Талоса, они его бы не пощадили. Как Тадеуша…»

Опер-Ловец Германика Бодден в три взмаха нацарапала руну на булыжнике. Камень треснул и разлетелся на куски.

Жозеф укоризненно посмотрел на начальницу.

– Надоело, – сказала она. – Войско, сидящее в окопах, теряет присутствие духа быстрее, чем то, что сражается. Мы завязли здесь.

– Патовая ситуация. – Жозеф сел в позу лотоса, вытянул пилочку для ногтей и принялся полировать ногти. Начал с мизинца. – СВЛ может отбиваться от всего Авалона, но не в силах попасть во Внешние земли. Союз Старейшин может туда хоть каждый день гулять благодаря Лоцманам, но они ничего не смогут сделать в случае серьезного прорыва. Хорошо, что пока тихо и «внешники» справляются своими силами. А случись что? Девочки из прогностического с ног сбились, карты прогнозов меняют каждый час. Раньше у нас была четкая связь со Сновидцами, старик Сивирри сбрасывал сводки по состоянию Дороги Снов и точкам вероятных прорывов ежедневно. А теперь все керберу под хвост. Какая из Юки заговорщица, ты мне скажи?

Жозеф покачал головой и взялся обрабатывать ноготь безымянного.

– Союз Старейшин? – нахмурилась опер-Ловец. – У них уже название появилось?

– Надо же как-то эту компанию называть, – пожал плечами зверодушец.

Германика поморщилась:

– Дичь какая-то… так дело дойдет до того, что мы друг друга убивать начнем. И все из-за этой девчонки. Она Видящая? Какие глупости…

– Все из-за Талоса и его интриг, – напомнил Жозеф, но Германика лишь дернула плечом – дескать, не надо, все прекрасно помнят, кто у него внучка.

Остров Ловцов был в плотной осаде. На горизонте стояли паруса объединенного флота, в воздухе ночью кружили бродячие огни-пикси, а днем проносились стимфалиды, но никто не решался пересечь незримую черту вокруг острова, которую очерчивало тело огромного морского змея, которого призвала Юки.

Что происходило за кулисами этой вялой войны, о чем договаривались – или не могли договориться – старейшины Магуса, Германика не знала. Так далеко их с Юки приятельство не заходило, ключевые решения госпожа Мацуда принимала самостоятельно.

«Но теперь она постоянно совещается с Марко». Германика вздохнула. Море застыло лазурной чашей, ни ветерка, солнце стояло в макушке небосвода. Жозеф по десятому разу проходился по ногтям, дышал, протирал, убирал микроскопические заусенцы.

Тоска!

Германика посмотрела на китайскую джонку с цветами Талоса. Третий день она ходит опасно близко к «линии змея», причем именно тогда, когда запускают самоходные лодки. Проверяют, как быстро змей может перемещаться между разными объектами?

– Жози, как ты смотришь на небольшую прогулку?

Ловец убрал пилку и посмотрел с надеждой:

– Ты ведь о кафе Сирены говоришь, да, Герми?

– Ну, потом можно и в кафе, – согласилась Германика, поглядывая на джонку. Пальцы поглаживали черную флейту.

Жозеф с тоской сказал:

– Мы же на посту, это прямое нарушение приказа…

– Я это называю разведкой боем.

– Разве одно с другим не сочетается?

– Табличку вынимай. Забыл, как они отделали Тадеуша? Не хочешь объяснить нашим перворожденным друзьям, что на сотрудников СВЛ нападать нельзя?

Жозеф прищурился:

– Разве что одной лапой муравейник поворошить. Но потом в кафе!

– План простой, – Герми взяла его под локоть. – Прыгаем, вносим хаос и неразбериху и с триумфом возвращаемся. Жги, кусай и рви паруса. Дотянешься?

– Раз я их вижу, значит, допрыгнем, – оскалился Жозеф и переломил табличку.

…Лекарь-подмастерье Агриппа напряженно следил за лентой пузырей, поднимающихся из изумрудной глубины.

– Змей делает круг за три удара своего сердца, – сказал туата.

Агриппа кивнул. Туата, которого для простоты он называл Рыжим, вел джонку. Прочие его собратья, числом десять, управлялись с квадратными парусами. Настоящих имен фейри ему не сообщили, сказали лишь, что принадлежат к Белому копью Талоса. Агриппа слышал, что они отказались от своих имен до тех пор, пока служат роду Далфин, роду Хранителей Красной печати, из чьего рода вот уже много поколений подряд происходили старейшины Службы Суда Магуса.

«Но сейчас род Далфин по мужской линии пресекся, – подумал Агриппа. – Разве может Талос передать свой пост внучке? Она же в самом центре мятежа Ловцов, она же Видящая, в конце концов».

Кто такая Видящая, Агриппа толком не знал, приходилось довольствоваться слухами. А слухи, бродившие по Авалону, отличались редким разнообразием – в них Видящая представала или исчадием Тартара, или посланцем ушедших старых богов. Выслушав пару баек от старого пикси на Большом Базаре острова Фей, Агриппа пришел к выводу, что, судя по фантасмагорическим деталям, никто вообще не имеет представления, кто такие Видящие. Мыслимое ли дело – Видящие лишены расплаты за просьбы? Да такого просто быть не может, это же закон мироздания для Магуса. Отменить расплату – это все равно что отменить гравитацию. Однако в библиотеке Замка Печали не было ни одного свитка на эту тему, способного удовлетворить пытливый Агриппин ум, а старшие братья за одно упоминание этой темы могли задать такое послушание, в сравнении с которым проверка скорости реакции морского змея выглядела бы детской забавой. К примеру, его могли бы отправить на уборку келий выше третьего уровня – тех самых, где содержатся неизлечимые пациенты. Агриппа поежился.