Да, Линь это понимал.

Он был там, в тот день, 4 июня 1989 года, когда терпение правительства иссякло.

– И как поступил после этого Дэн Сяопин? – продолжал Пау. – Притворился, будто ничего этого не было, и двинулся дальше совершать новые глупости.

Линь почувствовал необходимость сказать свое слово.

– Странно слышать такое от человека, который помогал выковывать эту политику.

– Я ничего не выковывал, – возразил Пау, и впервые в его голосе прозвучали гневные нотки. – Я все это время разъезжал по провинциям.

– Воруя.

– Сохраняя.

Линю по-прежнему не давало покоя видео.

– Почему этого мужчину оскопили?

– Он вступил в братство. Посвящение состоялось три месяца назад. Сейчас он уже полностью поправился и работает вместе со своими братьями. После операции ему трое суток не разрешали ничего пить. Вы видели, как один из помощников заткнул ему мочеиспускательный канал, прежде чем перебинтовать рану бумагой. Если на четвертый день, после удаления затычки, моча течет, это означает, что операция прошла успешно. В противном случае посвященного ждет мучительная смерть.

Линь не мог поверить, что кто-то по доброй воле готов подвергнуться такому зверству. Но он знал, что Пау говорит правду. В истории Китая через это прошли сотни тысяч. После падения в середине семнадцатого столетия династии Мин больше ста тысяч евнухов были изгнаны из столицы. Упадок эпох Хань, Тан и Мин приписывался евнухам. Коммунистическая партия Китая использовала их как символ безграничной алчности.

– Любопытно, – продолжал Пау, – что из сотен тысяч тех, кто подвергся оскоплению, умерли лишь считаные единицы. Еще одно наше китайское новшество. Мы, как никто другой, научились делать евнухов.

– О каком братстве вы говорили? – спросил Линь, не скрывая своего раздражения.

– Оно называется «Ба».

Линь никогда о таком не слышал. Впрочем, могло ли быть иначе? Его задача заключалась в том, чтобы защищать правительство и народ от коррупции в любых ее проявлениях. Для достижения этой цели он был наделен небывалыми полномочиями. Ему приходилось отчитываться напрямую перед Центральным комитетом партии и лично председателем Госсовета. Даже Карл Тан, первый заместитель председателя, не мог вмешиваться в его работу, хотя он неоднократно пытался это сделать. В соответствии с указаниями Центрального комитета, Линь лично создал элитное следственное управление, и на протяжении последних десяти лет крепла его репутация безукоризненной честности.

Однако ему никогда не приходилось сталкиваться ни с каким братством «Ба».

– Что это такое? – спросил он.

– Имея в своем распоряжении такие ресурсы, вы определенно могли бы знать больше. Но теперь вы знаете, где искать.

Линя выводил из себя этот снисходительный тон.

– Где?

– Повсюду вокруг.

Линь покачал головой:

– Вы не только вор, вы еще и лжец.

– Я просто старик, которому известно гораздо больше, чем вам, – по самым разным вопросам. Но меня поджимает время. У вас же, напротив, этого добра полно.

– Вы ничего обо мне не знаете.

– Наоборот, мне известно очень много. Вы прошли путь от капитана, командира роты до командующего Пекинским военным округом – большая честь, которой удостаиваются только те, кому полностью доверяет правительство. Вы были членом уважаемого Центрального военного комитета, когда председатель Госсовета лично назначил вас на должность председателя Комитета партийного контроля.

– На меня должно произвести впечатление то, как досконально вы изучили мою официальную биографию? Все это выложено в Интернете на обозрение всего мира.

Пау пожал плечами:

– Мне известно гораздо больше, товарищ министр. Ваша личность интересует меня уже довольно давно. Председатель Госсовета принял непростое решение, но, должен сказать, он не ошибся, остановив свой выбор на вас.

Линю было известно, что многие выступали против его назначения на должность председателя Комитета партийного контроля. Эти люди не хотели видеть военного во главе следственного управления, обладающего полномочиями изучать деятельность всех и каждого.

Но он делом доказал неправоту скептиков.

– Откуда вам известно о том, что решение далось непросто?

– Мы с председателем Госсовета много разговаривали о вас.

Глава 10

Провинция Шаньси, Китай

Карл Тан приказал директору музея оставаться внутри здания шахты номер три и дежурить на первом этаже. Он хотел, чтобы ему никто не помешал. Хотя на самом деле не опасался этого. Тан был вторым по могуществу человеком в Китае; впрочем – и это его просто бесило, – находились те, кто говорил то же самое про Линь Йона.

Тан выступал решительно против назначения Линя, однако председатель Госсовета отмел все возражения, заявив, что Линь Йон обладает твердым характером и сможет обуздать силу с помощью рассудка. Судя по всем отзывам, так оно и произошло.

Но Линь был последователем конфуцианства.

В этом не было никаких сомнений.

Сам Тан был легистом. [3]

Эти два термина определяли политику Китая на протяжении почти трех тысяч лет. Каждому императору вешали тот или иной ярлык. Мао Цзэдун заявил о полной ликвидации этой борьбы двух противоположностей, утверждая, что народной революции нет никакого дела до терминов, однако на самом деле ничего не изменилось. Коммунистическая партия, как и императоры до нее, проповедовала конфуцианство, в то же время обладая безжалостной властью легистов.

Ярлыки.

Они создавали определенные проблемы.

Но они также могли оказаться полезными.

Тан надеялся, что в течение ближайших нескольких минут определится, какой конец спектра сыграет свою роль в предстоящей схватке с Линь Йоном.

Он шагнул в сооруженную наспех дверь.

Сырое, затхлое помещение за ней многие столетия назад было вырыто в земле и запечатано глиной и камнями. Проведенный искусственный свет освещал квадратный в плане зал со стороной около пяти метров. Тишина, запах плесени и толстый слой пыли заставили Тана почувствовать себя незваным пришельцем, вторгнувшимся в древнюю гробницу.

– Это ни с чем не сравнится, – произнес человек, находившийся внутри.

Тану требовалось получить точное представление о находке, и он верил, что такое представление поможет ему составить этот жилистый ученый с узким подбородком.