Внутренний голос был прав: сосед подходил мне по возрасту и был симпатичным. Сероглазый блондин, довольно высокий, спортивный и, судя по выражению лица, неглупый. Глаза смотрели с веселым интересом. Одет он был в темные шорты, широкую футболку и сандалии. Мы стояли, рассматривали друг друга, а время шло, надо было что-то сказать, потому что просто стоять и пялиться друг на друга довольно глупо.
— Что-нибудь случилось? — спросила я, кашлянув.
— Что? А… Да. У вас нет соли? С переездом все куда-то подевалось, не могу найти.
— Конечно, пожалуйста.
Я шагнула к полке, достала соль и протянула ему.
— Мне совсем немного, — торопливо заверил он.
— Берите, берите, у меня есть еще, — засуетилась я, и тут мы засмеялись, сначала он, потом я.
— Как вас зовут? — спросил сосед.
— Саша…
— Правда? Вот здорово, меня тоже Саша.
— Очень приятно, — сказала я, зачем-то схватив полотенце.
— Саша, а вы меня чаем не напоите? Я с этим переездом живу как кочевник и почему-то ничего не могу найти.
— Конечно. — Я поставила чайник на плиту и стала собирать на стол. — Садитесь, пожалуйста, — предложила я запоздало, сосед уже сел, смотрел на меня и улыбался. Потом вдруг вскочил и бросился из квартиры, обронив только:
— Я на секунду, не запирайте дверь.
Вернулся он с коробкой конфет, как видно, что-то отыскать в кочевом стане ему время от времени удавалось. В общем, мы сели пить чай. Как ни странно, а разговаривать с новым знакомым мне было легко. Чайник дважды подогревали, конфеты были съедены, но расходиться мы не спешили.
— Вы живете одна? — спросил мой симпатичный сосед.
— Да. Я не замужем.
— А чем занимаетесь? Если не секрет, конечно.
— Не секрет. Хотите покажу?
Я поднялась, он вслед за мной, и мы прошли в комнату.
— Я иллюстрирую детские книги, — пояснила я.
— Алиса, — улыбнулся Саша. — Это ведь Алиса? А это Чеширский кот.
— Да, конечно, — сказала я, поправляя волосы.
— Здорово. Просто здорово. Классная у вас работа. — Он стал увлеченно рассматривать рисунки, а я что-то торопливо объяснять, радуясь возможности поговорить. Дело в том, что Алису я делала для себя, друзья считали это блажью, бесполезной тратой времени. Так оно, наверное, и было. Теперь я выплескивала на своего гостя годовой запас красноречия.
«Ты совсем спятила, — сказал мне внутренний голос. — Очень интересно человеку слушать твои глупости. Никогда и ни с кем ты не можешь вести себя правильно. Конечно, я рад, что ты от меня отвязалась и мучаешь теперь парня, но это, по-моему, не очень-то прилично».
— А кто тебя спрашивает?
«Потом не вздумай сокрушаться и изводить меня всякими глупостями».
— Извините, — опомнившись, пробормотала я и начала собирать рисунки. — Когда я начинаю говорить об этом, трудно бывает остановиться.
— Нет-нет, мне очень интересно.
— А где работаете вы? — решила я сменить тему.
— В милиции, — он пожал плечами. — Самая прозаическая профессия на свете.
— Правда? — чему-то обрадовалась я. «Давай расскажи ему про пленку», — сразу же засуетился внутренний голос.
— Он решит, что я спятила. Человек пришел выпить чаю, а я лезу со всякой ерундой.
Однако наличие соседа-милиционера странно успокаивало.
После его ухода я убрала в кухне и решила позвонить Андрею. Дома его опять не оказалось. В течение вечера я еще трижды звонила, с тем же результатом.
Дел накопилось достаточно. Я рано поднялась, намереваясь решить в один день массу вопросов. Мне это почти удалось. Оголодавшая, но довольная, часов в шесть я возвращалась домой и подумала об Андрее, потому что проезжала неподалеку от его улицы. Конечно, лучше позвонить… но уж если я в трех шагах от его жилья… Не раздумывая, я свернула в переулок и вскоре уже тормозила во дворе его дома. Но Андрея не застала. Я потопталась на площадке и стала искать карандаш, с намерением написать записку: «Не застала тебя дома, позвони. Саша». Однако обнаружить карандаш в сумке не удалось, обычно я их таскаю десятками, а тут шарила в сумке обеими руками, придерживая ее коленом, и извлекала на свет божий что угодно, только не карандаш.
— Безобразие, — пожаловалась я, а внутренний голос тут же вклинился с нравоучением:
«Нечего в сумке разводить свинарник, тогда и карандаш искать не придется».
Как раз в этот момент из моих рук выскользнула пудреница, ударилась о ступеньку, зеркальце разбилось, а аккуратный кружочек пудры пошел трещинами и раскрошился. Я вздохнула, присела и попыталась не расстраиваться. Выяснилось, что сама пудреница тоже пострадала и теперь не желала закрываться. Я все-таки расстроилась, швырнула ее в сумку и стала спускаться по лестнице. Если Андрею нужна эта пленка, пусть сидит дома.
Я шла к машине и тут услышала тихий свист. В палисаднике, в кустах сирени, сидел парнишка, в прошлый мой приезд выпросивший пятерку, и внимательно наблюдал за мной.
— Привет, — сказала я, останавливаясь.
— Чего ты орешь? — зашипел он. — И не стой как истукан. Подойди к машине и займись чем-нибудь, зеркало регулируй… и в мою сторону не смотри.
От неожиданности я растерялась, отошла к машине и в самом деле вцепилась в зеркало. Только после этого я сообразила, что чертенок просто смеется надо мной, и разозлилась.
— Я тебя поймаю и надеру уши, — пообещала я.
— Ты зачем приехала? — зашипел он из кустов.
— По делу, — пожала я плечами.
— Не таскайся сюда больше. Про тебя и так спрашивали.
— Кто? — бог знает почему испугалась я.
— Кто, кто… а то сама не знаешь. Взрослая, а дура.
— Будешь грубить, я с тобой не стану разговаривать.
— Больно надо. Я бы мог тебя вообще не предупреждать, и выкручивайся как хочешь По номеру машины они тебя в два счета найдут.
— Кто они?
Мальчишка зло хмыкнул.
— Слушай, а ты Андрея давно не видел? — сообразила спросить я.