– А какого цвета? – осведомился Петруха.
– Ну, какого цвета может быть бес? Черного! Как смоль!
– И по крышам скачет?
– И по трубам печным! И на колокольне его видели. Сидит, вниз глядит, крыльями хлопает. Не к добру!
– А морда какая?
Якушка задумался.
– Вот морды, кажись, не разглядели… Свиная, поди! Так вам бы не слоняться в потемках, а хоть с нами, конюхами, посидеть, выпить здешней водки, шнапс называется.
– Дело у нас, – мрачно сказал Ивашка. – Государево. Шумилов послал – так хоть бес, хоть кикимора, а идти надо.
Зрение у обоих было отличное, прогулка по темным улицам их не пугала. Опять же – Ивашка прихватил кистень. Кулак – великое дело, но кистень попрочнее будет. Это оружие он смастерил еще в Москве – когда, засидевшись допоздна в приказе, совсем одуревший домой бредешь, как раз можешь набрести на лихих людей…
По скрунденской дороге они шли молча. Оба понимали – затеяв беседу, через сотню шагов найдут повод поругаться. Целых полверсты молчали, пока не дошли до Бочарной улицы и не перешли по мостику Алексфлусс. А там поневоле пришлось заговорить.
– Гляди, гляди…
– Точно – он!..
На краю крыши стоял черт. Его крылья был сложены, он вертел головой, что-то высматривал.
– Сгинь, рассыпься, нечистая сила… – прошептал Ивашка, крестясь.
– Чур меня, чур, наше место свято, – добавил Петруха и тоже перекрестился.
Черт прошел по крыше и перескочил на другую. Оказалось – ноги у него длинные и в узких сапогах. Кафтанишко – до причинного места. Примерно таковы были черти на образах, только с хвостами – а хвоста Ивашка с Петрухой не заметили.
– Пошли отсюда, – шепнул Петруха. – Увидит нас, слетит, худо будет…
– Погоди ты… Я отродясь живого черта не видал… Да он и в другую сторону глядит…
– Ты сдурел?
– Когда еще живого черта увидим? Молчи, услышит…
Они таращились на нечисть довольно долго и дождались – черт заговорил.
– Сюда, сюда, любезный друг! – позвал он. – Вот тут вам будет удобно подняться!
– Выдержат ли мой вес эти хилые дощечки? – полюбопытствовал хрипловатый мужской голос.
– Выдержат!
– Тогда протяните мне руку, господин черт!
– Ишь ты, черти-то в аду по-голландски говорят, – заметил Ивашка. – Нет, теперь уходить нельзя.
Черт помог взобраться на крышу другому – может, тоже черту, а может, и человеку, сразу это понять было невозможно.
– Сегодня мы снимем крышу с одного замечательного домика, я давно за ним наблюдаю, – сообщил черт. – Я сверху многое разглядел. Там я видел двух бегинок. Они скромны и очаровательны, они похожи на двух сестричек, нежно любят друг дружку, спят в одной постели. Но они тоже бесовки, они хитрые! Они получают загадочные письма! Я нарочно слетел вниз, чтобы разглядеть то, что лежало на подоконнике…
– Ты понимаешь, что он говорит? – прошептал Петруха.
– Не все, многое понимаю… Нишкни…
– У меня орлиное зрение, как у всех бесов. Я разглядел на печати письма три пентаграммы. Наш знак, наш! Это письмо из ада, его принес ночью адский точильщик. Он точит вилы, на которых корчатся грешники. Я послал моего друга, дона Аррибо, чтобы он нашел это письмо. Сестричек нет, они куда-то улетели. Может быть, в Париж? Их ведь звали в Париж – адский точильщик сказал, что Париж прекрасен в пору цветения каштанов. А дон Аррибо – вон он, копается в сундуке… Глядите, глядите, сейчас он что-нибудь найдет…
– Перетолмачь, – потребовал Петруха.
– Потом, потом…
– Осторожнее, господин черт, – предостерег беса его приятель. – Вы уже однажды свалились с высоты и повредили копыто.
Ивашка перекрестился.
– Ты что? – спросил Петруха.
– У него в сапогах – копыта…
Ивашка понимал, что нужно уходить, пока черти их с Петрухой не заметили. Но когда еще посмотришь на такое диво? Любопытство удержало его.
– Я был первым среди поднявших мятеж! – похвастался бес. – Мы все падали с одинаковой высоты, но я был первый, все прочие свалились на меня, отчего я и получил увечье.
– Да, господин черт, это вы уже рассказывали. Но смотрите, дон Аррибо зажег еще одну свечу. Ему трудно в полумраке обыскивать жилище бегинок. Как вы считаете, что он там надеется найти?
– Не знаю, это его проказы, – беззаботно ответил бес. – А мы можем снять крышу с дома бургомистра.
– Можем, – согласился бесов приятель. – Но тогда бургомистр нас увидит. А он хитрее любого черта. Он может позвать старого алхимика, алхимик прочитает свои заклинания и опять засадит вас в колбу. Вы ведь не хотите этого? По-моему, бургомистр уже услышал наши голоса. Ступайте домой поверху, а я слечу вниз и пойду пешком.
– Нет, в колбу я не хочу… Нет, не хочу… Послушайте, вы не знаете, куда пропал мой бесенок?
– Нет, этого я не знаю.
– Я еще прогуляюсь и вернусь. Может, мне составит компанию благородный дон Аррибо.
– Может, и я еще вернусь. Или подожду вас у вашего жилища.
Бесов приятель полез с крыши.
– Сдается мне, я этот голос знаю, – пробормотал Петруха.
– Сейчас проверим…
Тот, кто спустился с крыши, исчез из виду, но Ивашка с Петрухой поняли, куда он пошел.
– По улице ходить не желает, чтобы не нарваться на стражу…
– Да и нам бы лучше пройти берегом. Коли что – стражу в плаванье отправим…
Вскоре они поняли, что бесов приятель направляется к форбургу. А когда он вышел на место, где лунный свет позволял увидеть его развалистую походку, Ивашка с Петрухой окончательно убедились: это Петер Палфейн.
– Господи Иисусе, спаси и сохрани, – прошептал Петруха. – Дожил – с чертом разговаривал… А ведь как ловко человеком притворяется! Не зря же он со змеей странствует…
– Или человек притворяется чертом, – возразил Ивашка, потому что не возражать Петрухе он уже не мог. – Эй, господин Палфейн!
Моряк обернулся.
– Это вы, московиты?
– Господин Палфейн, нам сам Господь вас послал! – сказал Ивашка, внимательно глядя, не поморщится ли моряк от слова «Господь».
– На что я вам сдался в такое время?
– Господин Палфейн, нам нужна бритва.
– Что? Бритва? В полночь?!
– Господин Шумилов велел добыть. Он у нас главный, что прикажет – то и делаем, – Ивашка развел руками. – Думали цирюльника будить. Но у вас наверняка в хозяйстве есть бритва?
– Имеется. Да я сейчас иду к себе, в форбург, бегать взад-вперед не стану, чтобы стражу не пугать. Может, я утром ее принесу?