— Сесть здесь!
Росс сел — он был слишком сбит с толку, чтобы ослушаться. В комнате были еще люди. Один из них, одетый в странный, словно надутый костюм, с выпуклым шлемом через руку, читал газету. Майор пересек комнату и заговорил с ним, и после минутного совещания указал на Росса кривым пальцем. Росс последовал за офицером во внутреннее помещение, по периметру которого было много шкафчиков.
Из одного ящика майор вытащил форму как у пилота и начал примерять ее к Россу.
— Сойдет, — бросил он. — Напяливай! Мы не можем ждать тут всю ночь!
Росс залез в форму. Как только он застегнул последнюю «молнию», его спутник нахлобучил ему на голову куполообразный шлем. Пилот заглянул в дверь.
— Нам бы взлететь побыстрее, Келгариес, а то повесят на нас задержку.
Они поспешили на летное поле. Если вертолет был необычным видом транспорта, то эта машина — узкий, как игла, корабль стоял на плавниках, а его нос смотрел вертикально вверх — была прямо из будущего. Вдоль одной стороны тянулась лестница, по которой пилот взобрался, чтобы попасть в корабль.
Росс неохотно преодолел те же ступеньки и обнаружил, что ему придется сидеть съежившись, упираясь коленями в подбородок. Что еще хуже, как бы мало здесь ни было места, он был вынужден уместиться там с майором. С треском опустившаяся большая прозрачная крышка плотно закрылась, запечатав их внутри.
За свою короткую жизнь Росс часто боялся, боялся мучительно. Он боролся и закалял свой ум и тело от таких страхов. Но то, что он чувствовал сейчас, не было страхом, это была паника, столь сильная, что ему стало плохо. Он знал, что заперт в этом узком пространстве и не властен над своим ближайшим будущим; и это знание столкнуло его лицом к лицу со всеми кошмарами, которые он только знал, объединив их в одно невообразимо ужасное целое.
Сколько длится кошмар? Минуту? Час? Росс не мог сказать. Но наконец вес гигантской руки сдавил ему грудь, и он отчаянно рванулся к воздуху, а затем мир вокруг него взорвался.
Он медленно приходил в себя. На миг ему показалось, что он ослеп. Затем он стал постепенно различать один оттенок серого света от другого. Наконец Росс осознал, что лежит на спине, провалившись в кресло. Окружающий мир был скручен вибрацией, которая пронзала и его тело.
Росс Мердок оставался на свободе так долго, потому что обладал способностью быстро анализировать ситуацию. За последние пять лет редко случалось, чтобы он не знал, как вести себя с наглым человеком или поступком. Теперь он осознал, что оказался под колпаком. Он уставился в темноту и думал, напряженно и яростно. Он был убежден, что у всего произошедшего сегодня лишь одна конечная цель — поколебать его уверенность в себе и сделать его покладистым. Зачем?
Россу была присуща стойкая вера в свои способности, и он обладал даром проницательного предвидения — даром, редко свойственным столь молодым. Он знал, что если Мердок важен Мердоку, это вовсе не значит, что он важен как таковой для кого-нибудь еще. На него было заведено дело — столь серьезное, что судья Роул запросто мог угрожать ему чем угодно. И это дело существенно отличалось от дел многих других; до сих пор ему по большей части удавалось избежать наказания. Как полагал Росс, благодаря тому, что он работал в основном один и тратил много сил, чтобы составить план действий заранее.
Почему сейчас Росс Мердок стал для кого-то столь важен, что они прилагали столько усилий, чтобы выбить его из колеи? Он был добровольцем — для чего? Чтобы быть подопытным кроликом для экспериментов с каким-то жучком, которого нужно было научиться убивать легко и дешево? Они слишком спешили вывести его из равновесия. Сначала это молчание, затем этот скоростной полет на самолете — они действительно старались расшатать ему нервы. Ну ладно, он сыграет им нервного парня, готового для их работы, какова бы она ни была. Только вот играл ли он настолько хорошо, чтобы одурачить майора? Интуиция подсказывала Россу, что, может быть, и нет, и вот это его действительно задевало.
Была глубокая ночь. Они или вылетели из района шторма, или были над ним. Через стекло кабины сияли звезды; луны не было видно.
Формальное образование Росса было весьма средним, но в своем роде он приобрел знания, которые удивили бы многих представителей власти, имевших с ним дело. У него была возможность исследовать все богатство большой городской библиотеки, и он проводил там много времени, впитывая факты из многих странных областей знания. Факты вообще были очень полезной вещью. По меньшей мере трижды разнородные отрывки знаний сохранили ему свободу, а один раз даже, возможно, жизнь.
Сейчас он пытался сложить в общую картину разрозненные факты, которые знал о своей теперешней ситуации. Он был внутри летательного аппарата какого-то нового типа, машины такого продвинутого дизайна, что ее не стали бы использовать, не будь миссия действительно важна. А это означало, что Мердок стал нужен кому-то, где-то. Знание этого факта давало ему некую зацепку в будущем, которая могла очень понадобиться. Ему оставалось только подождать, притвориться непонимающим и смотреть и слушать.
При скорости, на которой они неслись, они должны были вылететь из страны часа через два. Ну а разве у правительства нет баз по всему миру, чтобы поддерживать «холодную войну»? Ну и что из этого? Конечно, если его бросят где-то в другой стране, как зерно в чужую землю, это может расстроить планы побега, но этой сложностью он займется, когда столкнется с ней вплотную.
И вдруг Росс снова оказался на спине — гигантская рука сдавила его грудь и внутренности. Огней на земле, освещающих им путь, в этот раз не было. Ничто не подсказывало Россу, что их полет окончен, пока они не приземлились с таким скрежетом, что он стиснул зубы.
Майор разогнулся, и Росс тоже мог распрямить онемевшее тело. Но рука пилота уже легла ему на плечо, подгоняя вперед. Шатаясь, он с трудом направился к выходу, ухватившись за поручень этого подобия лестницы, чтобы не упасть.
Внизу не было огней, только бескрайний снежный простор. По этому пустому пространству шли люди, собиравшиеся у лестницы. Росс хотел есть и очень устал. Если майор собирался играть в какие-то игры, то, надеялся Росс, он подождет до утра.
А пока что ему нужно выяснить, где это «здесь». Если выпадет случай сбежать, нужно знать окружающую территорию. Но чужая рука все еще держала его руку, таща его за собой к снежному сугробу. Шторм или люди хорошо поработали над укрытием? Когда дверь в одной из сторон сугроба открылась, Росс понял, что камуфляж был создан намеренно.
Так вот Росс познакомился с базой; и после прибытия ему был предоставлен крайне ограниченный обзор военных сооружений. На следующий день он проходил медицинский осмотр, тщательнее которого не выпадая когда-либо на его долю. После этого его заставили пройти ряд других тестов, смысл которых никто не потрудился объяснить. После чего провели в одиночную камеру, то есть предоставили самому себе в комнате, похожей на клетку, с койкой, более удобной, чем она казалась на первый взгляд, и громкоговорителем в углу под потолком. Пока что ему вообще ничего не говорили. И он тоже не задавал никаких вопросов, упрямо придерживаясь своего конца каната в этом противоборстве своей и чужой воли. И вот, находясь в безопасности и лежа пластом на койке, он безотрывно глядел на говорящий громкоговоритель, имея вид очень опасного молодого человека, такого, кто не уступит ни дюйма.