Тревис не мог поверить, что два глотка жирного желе способны так ослабить человека. Он с трудом дотащился до кают-компании, бессильно опустился на стул. Больше всего ему хотелось воды — смыть грязь во рту, затушить жжение в горле. Канистры насмехались над ним, он не смел к ним прикоснуться, зная, как мало осталось драгоценной жидкости.
Некоторое время он сидел у стола, радуясь прекращению боли. Потом взял контейнер с желе. Нужно обозначить, что это яд. Он проверил только два контейнера. Сколько еще пригодных удастся найти?
Остается только пять таблеток концентрата, считая ту, что он спрятал. Ничто не превратит пять в десять — или в двести. Если они хотят дожить до своей неведомой цели, придется пользоваться пищей чужаков. Но Тревис не мог сдержать дрожи рук, когда открывал крышку квадратного ящичка. Может, он слишком торопится, берется за новый образец сразу после катастрофических последствий предыдущего? Но он знал, что, если не сделает сейчас и здесь, на третью попытку его не хватит.
Крышка снялась, и Тревис увидел внутри сухие красные кубики. На ощупь среднее между черствым хлебом и сухим печеньем. Он принюхался. Впервые запах показался ему отдаленно знакомым. Так пахнут тонкие хрупкие маисовые лепешки. И так как этот запах вызывал приятные воспоминания, Тревис откусил охотно. Несколько мгновений назад он бы не поверил, что это возможно.
Кубик раскрошился, как пшеничный хлеб, и Тревису показалось, что и вкус тот же, вопреки необычному цвету. Он прожевал и проглотил. И хоть пища была сухой, жжение после желе прекратилось. Так вкусно, что он решился проглотить еще несколько кусков. Прикончил первый кубик, потом второй. Наконец, по-прежнему держа в руке ящичек, он закрыл глаза, уставшее тело требовало отдыха.
Он едет верхом. Перед ним вход в каньон Красной Лошади, в воздухе пахнет можжевельником. Пролетела птица — его глаза следуют за ее полетом. Орел! Мощная птица кругами поднимается в безоблачное небо. И вдруг небо больше не синее, оно черное, и это не чернота обычной ночи. Межзвездная чернота. Звезды увеличиваются, его несет к ним сквозь черноту...
Тревис с трудом раскрыл глаза, разглядел перед собой фигуру в синем. К нему склонилось худое изможденное лицо, с запавшими щеками, с темными пятнами под холодными серыми глазами.
— Росс! — Апач поднял голову с рук, поморщившись от боли в шее.
Мердок сидел против него, переводя взгляд от контейнеров чужаков на Тревиса и обратно.
— Так вот чем ты занимаешься! — В голосе его звучали обвинительные нотки, почти гнев.
— Ты сам сказал, что это работа для самого заменимого.
— Хочешь втихомолку стать героем! — Обвинение слышится совершенно ясно.
— Пока не очень получается. — Тревис оперся подбородком о кулак и взглянул на контейнеры. — Пока что я проверил только три.
Росс прикрыл глаза. К нему вернулся обычный самоконтроль, хотя Тревис не сомневался, что тот по-прежнему враждебно настроен.
— И каковы результаты?
— Номер один, — Тревис указал на контейнер, — слишком сладко, похоже на похлебку, но, несмотря на вкус, остается в тебе. Вот этот номер два. — Он похлопал по жестянке с коричневым желе. — Им можно только волков травить. А вот это, — он указал на ящичек с красными кубиками, — вот это хорошо.
— Долго ты этим занимаешься?
— Один попробовал в прошлый период сна, два — в этот.
— Яд? — Росс взял контейнер с желе, заглянул в него.
— Можешь сам попробовать! — сердито сказал Тревис, услышав в голосе Росса скептическую нотку.
Росс поставил контейнер.
— Поверю тебе на слово, — согласился он. — А как насчет этого? — Он стоял перед шкафом и теперь повернулся, держа в руках круглую небольшую банку. Открыть ее оказалось труднее, но когда это наконец удалось, внутри обнаружились маленькие шарики в желтом соусе.
— Знаешь, похоже на бобы, — заметил Росс. — Ни разу не видел корабль, на котором в том или ином виде в меню не оказалось бы бобов. Посмотрим, похожи ли они на бобы по вкусу. — Он набрал полный рот и задумчиво начал жевать. — Бобы... нет... я бы сказал, скорее капуста... с какими-то приправами. Но неплохо, совсем неплохо!
Тревис обнаружил, что в глубине души надеется: бобы плохо подействуют на Росса... Ну, не так, как желе, — такого он никому не пожелает! Просто это докажет Мердоку, что не так-то просто испытывать пищу...
— Ждешь, чтобы меня вывернуло наружу, — Росс улыбнулся.
Тревис вспыхнул и еще больше смешался, поняв, что выдал себя. Он отодвинул ящичек с хлебными кубиками и с вызовом выбрал новую цель — высокий цилиндр, в котором что-то плескалось.
— Двум смертям не бывать, — заметил Росс. — Как это пахнет?
Открытие хлеба подбодрило Тревиса. Он с надеждой принюхался и тут же отдернул цилиндр: из отверстия пошла пена.
— Может, там жидкое мыло, — предположение Росса не очень помогло. — Лизни, приятель, у тебя только один живот на службе родине.
Тревис, подгоняемый насмешкой, лизнул — подозрительно и опасаясь неприятных последствий. Но, к его удивлению, пена, сладковатая, не производила такого отвратительного впечатления, как желе. Скорее приятно, и жажда проходит. Он набрал полный рот, проглотил и напряженно сидел, ожидая, когда в животе вспыхнет фейерверк.
— Хорошо? — спросил Росс. — Ну, не могут же тебя все время преследовать неудачи.
— Особой удачи тоже нет, -- Тревис закрыл цилиндр, из которого продолжала идти пена. — Мы живы... но летим неизвестно куда.
— Ты прав. Немного информации о нашей цели было бы полезно и утешительно.
— Планета тех, кто построил этот корабль, не может сильно отличаться от нашей, — Тревис повторил слова, сказанные ранее Эшем. — Мы без труда дышим их воздухом, можем есть их пищу.
— Двенадцать тысяч лет... Знаешь, я могу это произнести, но в реальности это для меня ничего не значит. — Враждебность Росса либо исчезла, либо отодвинулась на второй план. — Слова произносишь, но не хватает воображения... понимаешь, о чем я?
Тревис, которому наступили на больную мозоль, немного посидел, сдерживаясь, потом ответил:
— Немного. Я четыре года провел в университете. Мы теперь не все время ходим в одеялах и перьях.
Росс взглянул на него, в холодных серых глазах мелькнуло удивление.
— Я не это имел в виду... — Он улыбнулся, и впервые в его улыбке не было ни превосходства, ни насмешки. — Хочешь правду, приятель? Я получил образование — до проекта — очень трудным путем. Никаких университетов. Но ты ведь изучал занятие шефа — археологию, верно?
— Да.
— Что же значат для тебя двенадцать тысяч лет? Ты имел дело со временем в больших дозах.
— Для нашей истории это большой период — от пещер до современности.
— Да, задолго до египетских пирамид, до того, как человек научился писать и читать. Так вот, двенадцать тысяч лет назад звезды принадлежали этим парням в синем. Но готов биться об заклад, они их не удержали! На нашей планете ни одна страна, даже Китай, не прожили так долго. Цивилизации поднимаются, а потом... — он щелкнул пальцами. — Капут. Другие занимают их место. Так что, может быть, когда прилетим в порт, о котором говорит Ренфри, ничего там не найдем. Или нас ждет что-то совсем другое. Либо то, либо другое. Только я бы предпочел, чтобы нас ничего не ждало.