Разглядывая стоящую напротив меня хрупкую бестию с лицом херувима, я думала: «Да… время не меняет людей… все повторяется из века в век, вечная борьба полов, и единственный победитель – женская слабость вкупе со смазливой внешностью! Карусель человеческой комедии вечно в движении, как пресловутый Perpetuum Mobile…
О женщины, в слабости ваша сила!..»
Все эти мысли молниеносно пронеслись в голове, пока я смотрела в красивые и немного удивленные глаза леди Анны. Пока не начала понимать, что пауза явно затянулась.
– О, простите, мисс Анна, я задумалась. Я также рада видеть вас. Что касается дома – он великолепен, я рада находиться здесь и безмерно благодарна сэру Фитцджеральду за его гостеприимство, – с улыбкой ответила я, с ужасом понимая, что до сих пор держу под руку хозяина поместья.
Ошиблась, расслабилась, позволила маске приоткрыть лицо. Жест ничего бы не означал в моем мире, он являлся бы естественным и дружеским, но здесь и сейчас это могло спровоцировать скандал. Я быстро оставила руку мистера Коллинза и почтительно отступила от него на шаг. Но было уже поздно: леди Кэтрин, не отрывая хищных глаз, пристально разглядывала меня.
Ее неприязнь чувствовалась на расстоянии, вызывая мороз по коже. Ледяная, увешанная кольцами рука старой ведьмы безжалостно разорвала плоть и сжала в кулак мое сердце.
Гранддама вступила в разговор:
– Мисс Элен, совершенно согласна с вами, дом заслуживает искреннего восхищения, и особенно радостно, что моя дорогая девочка сможет любоваться им каждый день. Должна признать, мне доселе не посчастливилось услышать, что родственники нашего будущего зятя так многочисленны и живут настолько далеко. Россия ассоциируется у нас с вечной зимой и пьяными цыганами, не так ли, милочка? Или это уже в прошлом, и в стране наметились признаки цивилизации? Тогда удивите нас. Как долго вы планируете гостить в Торнбери? Полагаю, вы тоскуете по своим близким? А они, безусловно, – по вам?
Я ожидала подобной шпильки, но способность ранить в самое больное место лишила меня дара речи. Леди Кэтрин была в том возрасте, когда маска напускной любезности перестает скрывать истинное обличье, исполненное злости, желчи и ненависти к окружающим, бесполезной гонки за ускользающей молодостью и богатством, просачивающимся, как песок сквозь пальцы. Эта женщина не прятала взгляда, полного надменности и чувства превосходства над людьми более низкого, по ее мнению, происхождения. В каждой черте ее лица, будь то уголки скривленного в ироничной усмешке рта или нервно поднятая бровь, сквозило презрение к миру и самолюбование. Я потерялась перед столь явным проявлением порока и молчала, не находя ответа на прямые вопросы. Лицо пылало. И так всегда – мне никогда еще не удавалось совладать с проявлением открытой агрессии и достойно противостоять ей. Спасение в одном – попытаться остаться вежливой, но, как назло, заготовленные заранее любезные фразы вылетели из головы.
И тут пришло спасение. Ангел спустился с небес, чтобы протянуть руку помощи. Фрида нежно поцеловала стоящего рядом и с неизменной улыбкой наблюдающего за разыгрывающейся перед ним мизансценой сэра Фитцджеральда, приветственно улыбнулась дамам и, взяв меня под руку, сказала:
– Извините, вынуждена на время похитить у вас мисс Хелена, – и, обращаясь ко мне, добавила: – Малышка Мэри не может уснуть без обещанной сказки.
– С вашего позволения, господа, – я улыбнулась и, преисполненная благодарности Фриде за своевременную помощь, выскользнула из зала.
Лакеи закрыли дверь паноптикума, я прошла на балкон и подставила лицо свежему ветру.
«Вот она, ярмарка тщеславия! Гротескные лжецы, нацепившие на себя маски добродетели и напускной любезности!»
Несмотря на пережитую мерзкую сцену, я не торопилась составить окончательное мнение о леди Анне. Что же касается ее матери, то ее суть была ясна с первого взгляда, после первых произнесенных ею слов. Истина очевидна и печальна: после свадьбы хозяина мне не жить в этом доме.
Необходимость прочесть сказку на ночь маленькой Мэри была, конечно, уловкой Фриды, возможностью уйти.
Девочка давно спала в своей уютной кроватке, подложив пухлую ладошку под щечку, и улыбалась, встретив Белого Кролика.
Вечерний ветер нежно ласкал мое взволнованное разгоряченное лицо, играл, запутываясь в волосах. В грустных раздумьях я стояла и смотрела в сумеречные аллеи парка. Солнце уже полностью исчезло, и только последние его лучи очерчивали острую зубчатую кромку леса на западе. Позади меня послышались звуки скрипичной музыки – видимо, кто-то вышел или вошел в зал, где вновь начался раунд легких рукопожатий и сокровенных фраз.
Я размышляла, стоит ли мне вернуться в виварий или я могу удалиться не попрощавшись. Повернувшись, вздрогнула от неожиданности. На пороге балкона стоял сэр Фитцджеральд.
– Мисс Элен, извините, что отвлекаю вас от внимательного созерцания заката, но прошу не принимать близко к сердцу вопросы, заданные леди Кэтрин. Я успел ей ответить, что вы будете находиться в моем доме сколько захотите, если только это соответствует вашим желаниям, – сказал он тихим и, как показалось, уставшим голосом.
Я с большой благодарностью посмотрела на него и постаралась не расплакаться.
– Спасибо, сэр. Вы знаете, у меня нет другого дома, кроме этого. Мне некуда идти. Поэтому безмерно рада стать придуманной кузиной, лишь бы не оказаться выброшенной на улицу.
Вместо улыбки у меня получилась странная гримаса.
Сэр Фитцджеральд неожиданно рассмеялся, и я вновь была удивлена, как волшебным образом изменилось его лицо, каким приятным оно стало. Но лишь на миг, и вот уже передо мной снова стоит обычный хозяин Торнбери, невозмутимый и слегка надменный.
Я осмелилась подойти ближе.
– Могу ли я попросить вас об одолжении, сэр? Позвольте покинуть изысканное общество, не дожидаясь окончания бала? Признаюсь, есть опасение скомпрометировать вас, как кузена, моим невеселым настроением, – я попыталась смягчить просьбу.
Сэр Фитцджеральд повел себя странно – он нахмурился и помрачнел. Его замешательство продлилось мгновение, черты лица быстро разгладились. Он согласился.
Огромный груз свалился с моих многострадальных плеч. Вздохнув с явным облегчением, я искренне поблагодарила его и проскользнула мимо.
Закрывая дверь своей комнаты, я все-таки обернулась и увидела, что сэр Фитцджеральд продолжал стоять на балконе и смотреть на погрузившиеся во тьму аллеи парка.
Никогда еще я не спала так крепко, без единого сна, без пробуждения среди ночи. Открыла глаза, лишь когда по лицу начали прыгать солнечные зайчики. Проснулась с необыкновенным чувством легкости в душе и улыбнулась наступившему дню. Мир изменился, внутри меня раскрылся нежный бутон, крошечный весенний цветок.
Тихо рассмеявшись странному чувству, зарождающемуся в глубине моего сердца, перебрала в памяти все события вчерашнего вечера: