– Вот вы и пришли, – услышала я знакомый голос и, удивившись, резко посмотрела в сторону. Как можно забыть, что ничего подобного делать нельзя? Изображение окружающего мира поплыло. В последнее мгновение я успела ухватить силуэты двух людей, стоящих передо мной. Молодая красивая испанка в белом платье, украшенном крупными розами, радостно протянула руки к мальчику. Второй образ почти потерялся, он испарялся на глазах, но, как это бывает в мире сновидений, я уже знала об этом человеке все, не видя его, я почувствовала это своей оболочкой. Рядом с мамой малыша стояла сущность врача-убийцы Лукаса Фишерли. То, что малыш уйдет с этим чудовищем, вызвало животный ужас, и я в отчаянии замахала руками, отталкивая молодую испанку от фантома доктора. Но было уже поздно – Другая нарушила все возможные законы пребывания в спокойном мире снов, превысила уровни эмоций и амплитуды движений. Меня вынесло в реальность.
Некоторое время я лежала в кровати, бессмысленно глядя в потолок. Что это было? Сон запомнился до мельчайших подробностей, я до сих пор ощущала хрупкое тело ребенка на своих руках, шелк его волос и запах молока. Или цветов?
Итак, мне удалось разыскать Фитцджеральда, но образ, что он выбрал для появления во сне, озадачил. Возможно, мне явилась его незащищенная страдающая душа, он чувствовал себя брошенным и потерянным, как и маленький Том? Хорошо, что Фрида (в том, что это именно она, я была абсолютно уверена, даже не взглянув в ее лицо) осталась и даже в мире сновидений охраняла своего сына. Но что там делал образ злого гения Лукаса? Какую мерзкую роль он продолжал играть? Зачем он явился в мой сон?
Этот памятный день начался, как обычно, с пиканья будильника и поспешных сборов на работу.
В офис приходилось ехать через весь город. Дорога с севера на юг Москвы и обратно занимала каждый день около трех часов. Но ко всему привыкаешь. Меня устраивали ежедневные переезды в метро с книжкой в руках. Да и сама работа приносила удовлетворение. Продавать людям отдых и хорошие впечатления – разве это не здорово?
Утро, как и всегда, сопровождалось прочтением писем в электронном ящике, из которых добрая половина всевозможной ерунды и рекламы сразу же летела в корзину.
Звонок телефона отвлек от прочтения сплетни об очередном разводе какого-то актера. Это был Игорь, друг моего бывшего мужа.
– Привет, дорогая! Как твое ничего? – услышала я мягкий вкрадчивый голос.
«Интересно, что ему понадобилось с утра пораньше? Пригласить меня в кино, напроситься на чашку чая? Как бы вежливо отказаться?»
– Да все как всегда, без изменений. Как твоя жизнь? Бьет ключом?
– Ага! Да только все по голове! Короче, я чего звоню.
Ты не подумай, что я с ума сошел или лишнего перебрал.
Чист как стекло. Возвращаюсь сейчас со смены. Пока пробку объезжал, проскочил мимо «Третьяковской», по Ордынке. Ба – на рекламном щите… Ты мне не поверишь, я сам глаза тер от удивления, чуть в ДТП не попал. Но там ТЫ, Ленка! Я, честно сказать, не понял, что именно ты рекламируешь! А?
Я растерялась:
– Игорь, подожди. Я ничего не понимаю, о чем ты говоришь?! Какая реклама? Я не снималась ни в какой рекламе! Ты уверен, что это я, а не похожая на меня модель? – сказав это, я ужаснулась. Какая может быть на меня похожа модель? С моей-то внешностью.
– Лен, ты считаешь, я слепой? Я даже из машины вылез, чтобы получше разглядеть. Платье на тебе такое красивое с вырезом. Короче, не веришь – сама поезжай, щит прям у метро, не потеряешься. Все! С ног валюсь. Не забудь проставиться за дебют, звезда!
Игорь отсоединился.
Я некоторое время держала трубку перед собой, не решаясь поставить ее на базу.
Что все это значит? Конечно, он перепутал. Очень приятно, что девушка издали походит на меня. Куда мне тягаться с длинноногими красотками.
Тем не менее слова приятеля запали в душу. Еле дождавшись обеденного перерыва, я отправилась на Третьяковку.
Выйдя из подземки, стала с нетерпением оглядываться по сторонам, ища рекламный плакат. Но вокруг ничего не было. Обычные киоски с пивом и сигаретами, крадеными сотовыми телефонами и китайским ширпотребом. Пошутил? Я уже начала готовить план мести Игорю, как вдруг резко взлетевшая стая голубей заставила меня взглянуть вверх. Сердце заколотилось как сумасшедшее, голова пошла кругом. Я испугалась, что в самый разгар дня, на глазах огромного числа москвичей и гостей столицы, упаду в обморок.
Потому что на стене дома, находящегося недалеко от входа в метро «Третьяковская» красовался мой собственный портрет, написанный в 1810 году рукой неизвестного, но очень талантливого художника.
Замерев на месте, словно истукан, я не могла отвести глаз от рекламного щита. Спешащие люди обходили меня, спускаясь в метро – кто спокойно, кто ворча, – но я не двигалась с места. Ситуация казалась нереальной.
Из состояния ступора меня вывела старая дама. Тронула за локоть и тихонечко спросила:
– Деточка, вам нехорошо? Обидел кто? Обокрал? Может, милицию позвать?..
– Нет, все хорошо! Не надо милиции.
Я сжала костлявый локоток старушки, ухватилась за него как за спасательный круг, связывающий меня с реальностью, и вновь подняла глаза. Теперь, кроме своего изображения, я заметила строки: «ЕСЛИ ЭТО ТЫ, НАБЕРИ НОМЕР 8 916…»
Я продолжала снова и снова читать странные слова, не понимая их смысла, пока бабулька, чью руку я судорожно сжимала, не подала признаки жизни:
– Деточка, послушай, не переживай ты так. На все воля Божья, доверься ему, и все будет хорошо. А на что ты там все смотришь, я не пойму?
Слова старенькой дамы вернули меня в чувства. Извинившись, я отпустила ее локоть.
«Какие знакомые слова: на все воля Божья… Совсем недавно я их уже слышала. Все пожилые женщины так говорят…»
Старушка предусмотрительно отошла в сторонку и, перекрестив сначала себя, а потом и меня, добавила:
– Храни тебя Господь! – и пошла, прихрамывая, по своим делам в сторону Большой Ордынки.
Я же, достав из сумки новый мобильный (старый так и почил в девятнадцатом веке), записала номер телефона со щита и быстро спустилась в метро.
«Уже и так достаточно привлекла к себе внимания, городская сумасшедшая».
Не помню, как закончился тот день – остаток его прошел словно в бреду. Я думала лишь о человеке на другом конце записанного телефона.
«Кто он? Почему меня разыскивает? Или это рекламный трюк по подсчету позвонивших дурочек? Нет, это не так. Кто мог найти мой портрет и создать репродукцию? Зачем? Откуда те, кто вешал щит, узнали, где меня искать? Кто им мог сказать, кто я? Все свидетели создания твоего портрета давно покоятся в могилах».
Версии одна глупее другой рождались молниеносно и с той же скоростью отвергались. Хотелось набрать номер, и я уже несколько раз порывалась это сделать, но все же не решалась. Опасалась разрушить невероятную, сказочную иллюзию, родившейся в тоскующей по любимому душе. Казалось, что это он – мой друг – подал знак, позвал меня.