Я бережно уложила его на подушки, озираясь. Но ни слуги, ни его сестра на глаза мне не попались.
– Ями! – произнесла я и, посмотрев на ее брата, ужаснулась: под Ямараджой, пропитывая серый узорчатый плед, собиралась кровь. Она была ярко-красной, и казалось, что ее слишком много. Может, паутина старика перерезала артерию?
Потом я ощутила тонкие струйки на собственном теле и взглянула на свою руку. Кровь вытекала из моих сосудов, как вода из водопроводного крана. У меня закружилась голова.
– Ями! – в отчаянии крикнула я.
– Нам надо отправиться домой, – прохрипел Яма.
– Мы здесь. Только что-то не так!
– Не ко мне домой. К тебе. Быстрей!
На периферии зрения промелькнули серые силуэты, и послышался голос Ями:
– Что случилось? Яма!
– Старик поймал нас в ловушку. – Я уставилась на свою рану. – Он нас порезал.
– Забери моего брата в верхний мир! – воскликнула Ями. – Сейчас же!
Я посмотрела на нее.
– Зачем?
– Глупая девчонка, у нас нельзя исцелиться! – Она хлопнула в ладоши, и на пол, как дождь, полились черные капли. – Твое тело препятствует!
Я уставилась на нее… и меня осенило. В подземном мире мы не старели, не уставали, не ощущали голода, а также не могли исцеляться. Наша кровь не свертывалась.
Кожа Ямы побледнела. Мы могли погибнуть в любую секунду.
– Но это не мое физическое тело, – проговорила я. – И я думала, это что-то вроде астральной проекции.
– Мой брат в состоянии путешествовать во плоти уже три тысячи лет, – сказала Ями. – Ты намного могущественнее, чем думаешь. А теперь иди!
И мы снова оказались в реке. Течение буйствовало и бесцельно бросало нас из стороны в сторону. Похоже, в самой Вайтарне отразилась моя паника. Мне не приходила на ум ни одна знакомая больница: воспоминания о несчастных случаях в детстве были смазанными, и сознание уже затуманивалось.
Но ведь ранее Яма попросил меня отвести его домой! Я из последних сил вообразила свою спальню, страстно желая оказаться в ней. Возможно, мне бы удалось самостоятельно остановить его раны, а потом отвезти в больницу.
Сперва поток повиновался мне, неуклонно поднимая нас к верхнему миру. Я по-прежнему обнимала Яму, защищая его от надоедливых обрывков воспоминаний.
Вдруг река содрогнулась, сломила мою волю и потащила нас в другом направлении.
– Яма! – прошипела я ему в ухо. – Что случилось?
– Тебя призывает Вайтарна, – ответил он, истекая кровью, струйки которой уносило во взбесившийся поток. – Я думал, это произойдет позже.
Я заорала на реку. Какое бы несчастье ни случилось в верхнем мире, худшего времени, чем сейчас, быть не может.
Голова Ямы запрокинулась, и тело в моих объятиях обмякло. Я сжала его крепче, словно лишь так могла удержать кровь внутри.
Спустя целую вечность река наконец-то вынесла нас…
…в хаос.
Со всех сторон слышались выстрелы и вспыхивали ослепляющие огни, воздух был наполнен дымом. Мы оказались в глубине леса, окруженные вздымавшимися в небо соснами, чьи ветви отяжелели от снега. Была ночь, но тьму пронизывали лучи прожекторов. Неподалеку виднелись приземистые домишки. Из них выскакивали люди в черном. Они на миг приседали, чтобы выстрелить, а затем опять продолжали свой бег.
Где мы? Почему река выбросила нас в лес? Я никогда раньше здесь не бывала. Что это за место?
Яма до сих пор истекал кровью. Он должен был каким-то образом перейти в реальность верхнего мира, иначе я могла навсегда его потерять. Был виден лишь один островок безопасности… там, где сходились углом две соседние лачуги. Я поволокла Яму по снегу и затащила его во мрак.
– Тебе надо пересечь грань между мирами, – прошептала я ему на ухо.
Он не ответил. Его лицо было бледным, как устилающий черную землю снег.
– Яма! – крикнула я, но не получила ответа.
Мне вспомнилось напутствие Ями: «Ты намного могущественнее, чем думаешь». Но, увы, я тоже истекала кровью. Похоже, мое тело по-настоящему побывало в зоне боевых действий мистера Хэмлина.
Вдруг у меня получится…
Я обвила Яму руками и зажмурилась, сосредотачиваясь на потрескивающих винтовочных выстрелах и испуганных криках.
– Служба безопасности докладывает, – пробормотала я.
Мгновение спустя я почувствовала – началось: мы оба прорвались сквозь оболочку обратной стороны. Легкие наполнил свежий воздух, а заодно и полузабытые запахи слезоточивого газа и порохового дыма. Мне стало очень холодно, а перед лицом заклубился пар. Резко и смертельно опасно звучали выстрелы. Но мне удалось: я сумела переместиться по реке во плоти.
Прямо в гущу боя.
У меня не было времени беспокоиться о пулях. Я потянула подол рубашки и оторвала полоски ткани, чтобы перевязать Яму. Его порезы были чудовищно глубокими, но красная жидкость уже загустела и наконец-то потекла, как кровь, а не как вода.
Когда я перевязала Яму, то оказалась полуголой. Дрожа, прижалась к нему и постаралась согреть нас обоих.
Выстрелы постепенно утихли, но повсюду раздавались вопли и рев двигателей.
Затем во мраке позади я разглядела тело.
Молодому мужчине, вероятно, было чуть за двадцать. Он распростерся на снегу лицом вверх. Между его неподвижными пальцами, стискивающими горло, все еще сочилась алая кровь. Парня подстрелили в шею. Его глаза смотрели прямо на меня, как будто он пытался заговорить, привлечь мое внимание в свои последние мгновения.
Я в панике уставилась на него, а его дух шевельнулся.
Я была этому свидетелем и раньше, когда умер тот маньяк – убийца маленьких девочек. Но сейчас меня застали врасплох, и моя смелость улетучилась. Над трупом убитого возник смутный контур, который быстро обрел очертания, и я увидела вторую версию молодого мужчины.
Странно спокойный, он повернулся и взглянул на меня. Его лицо сохраняло каменное выражение.
– Ты умер, – произнесла я, собрав волю в кулак, как опытный психопомп.
Он с бесстрастным пониманием кивнул.
Меня стал бить озноб.
Я отвернулась и увидела новых призраков. Их было много – души, оторвавшиеся от тел, свободно бродили по заснеженной земле.
– Думаю, что нахожусь здесь для того, чтобы вам помочь, – сказала я.
Река принесла нас к месту сражения, чтобы я выполнила свою миссию психопомпа.
– Значит, ты ангел? – спросило несколько призраков.
Я рассмеялась. Подозреваю, что в своей разодранной рубашке я скорее напоминала сумасшедшую, чем небесное создание. И, конечно, не валькирию.