– Нет. Потому что рядом не так много живности.
Я сжалась, пытаясь сохранить тепло.
– Вот как нас называют! Ведь это звучит как домашняя живность.
– У тебя есть идея получше? – спросила Минди.
– Как насчет людей?
– Призраки тоже люди.
– Ясно, – сказала я. – Но для мертвых есть нормальное слово – «призраки». Живые люди – просто люди.
– Ты ведешь себя как расистка.
– Прости меня за то, что я пока не умерла.
Я не впервые шутила подобным образом, но в ответ получала лишь невразумительное бурчание. Из-за угла показался бегун, направляющийся к нам навстречу, и мы замолчали. Минди знала, что я не люблю, когда мы разговариваем в присутствии «живых людей».
Слегка кивнув мне, бегун пропыхтел мимо. Было за полночь, и мы с Минди ушли по меньшей мере за милю от дома. Раньше я сохраняла спокойствие при виде незнакомцев, но теперь моя жизнь полностью переменилась, и я слегка напряглась.
Если быть честной, меня бросило в дрожь. Я мысленно посмотрела на себя со стороны: вся в черном, с капюшоном на голове, руки глубоко в карманах… Ничего себе зрелище! Я покосилась на Минди и решила ее кое о чем спросить. Наступила, наверное, самая холодная ночь за всю зиму, и когда я обращалась к своей невидимой подружке, изо рта вырывался пар.
– Что здесь находилось, когда это заброшенное место… было живым?
– Школа. Ее снесли сразу после нашего переезда сюда. Сейчас тут куча сломанных грузовиков и ржавых школьных автобусов, вроде той коробки в шкафу у Анны, куда она кидает хлам и забывает о нем, – Минди замерла, – но, должно быть, школу помнит много живности.
Она уставилась на высокую ограду, которая тянулась вдоль противоположной стороны улицы. Ее мелкая сетка отражала уличный свет, на металл опирался самодельный дощатый забор. Поверху спиралью вились поблескивающие колючки.
– Видишь? – спросила Минди.
– Что? Колючую проволоку, через которую надо перелезать?
– Нет, далеко за ней!
Я прищурилась, вглядываясь в темень, но различила лишь проржавевшие желтые крыши школьных автобусов.
– Извини…
– Здесь, – произнесла Минди и взяла меня за руку, по коже тотчас забегали мурашки смерти. За прошедшую неделю я привыкла к переходам в другой мир, порой справлялась с ними без прикосновения Минди, но всегда вздрагивала от отвращения, будто вот-вот нырну в холодную воду. Что-то внутри меня не хотело попадать в загробный мир. Мое тело уже знало запах смерти, но требовалось отточить умение пользоваться новыми способностями, а значит, перебороть свой страх.
Я решила не звать Ямараджу. Не стоит быть навязчивой девчонкой-неумехой, которой нужно показывать все ходы и выходы. Я хотела доказать, что он не должен за меня бояться: я уже освоилась в его реальности, хотя пока и не понимаю, как себя назвать. «Проводник душ» мне не нравилось, термин «психопомп» напоминал психопата, «жнец» казался чересчур высокопарным и мрачным. Я находилась в поисках чего-нибудь получше и в конце концов подумала, что правильное слово найдется само.
Лунный свет затрепетал, в воздухе появился отчетливый привкус металла, а небо над головами сменило цвет с бархатно-черного на уныло-серый с вкраплениями алых звезд. Ладонь Минди в моей руке обрела плотность.
– Теперь видно?
Я, еще не отдышавшись, кивнула. За оградой темнела крыша, покрытая керамической черепицей. Здание сильно уступало в размерах моей школе, которая находилась на милю ближе к дому. Линия крыши кое-где была резкой и отчетливой, но остальные участки побледнели до полупрозрачности, будто с них стерлась старая краска.
Здание-призрак.
Однажды Минди объяснила, что привидения бывают у множества сущностей, не только у людей. Животные, машины, необъятные леса, ныне залитые асфальтом, или даже такие безделицы, как запахи хорошей стряпни – все оставляет после себя следы. Мир населен прошлым.
– Все, – сказала я и начала переходить улицу. По мере приближения ограда становилась совершенно прозрачной. Вскоре от нее осталось лишь слабое подобие. Я шагнула к мелкой проволочной сетке и протянула руку… пальцы скользнули сквозь нее и мягко протаранили ствол дерева.
– Мило, – произнесла я.
Впервые, по крайней мере, с тех пор, как Ямараджа провел меня через металлические ворота в аэропорту, я воспользовалась обратной стороной, чтобы пройти сквозь нечто плотное. Минди обогнала меня; похоже, преград для нее не существовало. Она быстро пересекла школьный двор, не встретив никакого сопротивления со стороны школьных автобусов и грузовиков, которые почти соприкасались друг с другом.
Когда я последовала за ней, ограда меня дернула, вцепившись мне в одежду, как колючий кустарник. Но я упрямо шла вперед: спустя миг школьный двор стал отчетливее, а автобусы и грузовики поблекли.
Это было как путешествие в прошлое. Автостоянка оказалась крошечной – вероятно, тогда дети не ездили в школу на машинах: вместо белых линий парковки были просто знаки, нарисованные от руки на местах для учителей. Призрачная спортивная площадка с трехметровой конструкцией для лазания выглядела опасной, а потрескавшийся асфальт внушал тревогу. Минди забралась наверх, зацепилась коленями за самую высокую перекладину и так и повисла – вверх тормашками и лицом ко мне.
Само здание с черепичной крышей, оштукатуренными стенами и широким крыльцом скорее напоминало особняк, чем школу. Правда, окна выглядели неправильно. Они были пустыми прямоугольниками, черными провалами, в которых не отражается свет уличных фонарей. Я спросила:
– А призраки здесь есть?
Минди замотала головой, и две косички взметнулись в разные стороны.
– Возможно!
– Разве в призрачных зданиях не живут привидения?
– Не глупи, – отрезала Минди и потянулась, чтобы схватиться за перекладину. Потом она перестала цепляться коленями, качнулась и спрыгнула, приземлившись на ноги. – Призраки живут в нормальных местах.
– Вроде маминого шкафа?
– Шкафы славные, – какое-то время Минди молча взирала на школу, – но многие призрачные здания не такие. Я в них не вхожу.
– Тебе вовсе не обязательно меня сопровождать. – Я глубоко вдохнула, ощутив в воздухе привкус ржавчины. Здание странно замерцало, и я ощутила озноб, но решила не сдаваться. Мне же требовалось выяснить, как на обратной стороне все устроено!
– Ладно тебе, – сказала Минди, взяв меня за руку и потащив за собой. – Когда ты рядом, мне не страшно. Только не оставляй меня здесь.
– Конечно.
По мере приближения мерцание школы исчезло. Я шагнула на парадное крыльцо и опустилась на колени, чтобы приложить ладонь к бледному бетону. От него тянуло холодом, совсем как от камня в прохладную ночь.
– Прямо как настоящий, – удивилась я.