– Почему ты так решила?
– Он – твой отец. Однажды он тебе понадобится.
Я оторвалась от работы и таращилась на маму. А она занималась краями, причем ее руки тряслись, показывая, чего ей стоило само упоминание о папе.
– Боже мой! – неожиданно воскликнула она. – Мы даже не поставили кипятиться воду.
Она отвернулась, чтобы смыть муку с рук, а я наблюдала за тем, как она всыпает в нашу самую большую кастрюлю длинную струйку соли и затем наполняет ее водой из-под крана. Несколько раз щелкнул автоподжиг на плите, и следом, пыхнув, вырвалось пламя.
Мама пристально смотрела на плиту. Я не знала, что у нее на уме.
– Выключишь, когда она закипит? – весело спросила она, обернувшись, и быстро прошла в коридор. – Я отлучусь на минутку!
– Конечно, я не дам воде подгореть, – ответила я, повторяя старую и глупую шутку из своего детства. Мне стало любопытно, а не заплакала ли мама. Но из-за чего?
Наверняка одна из подруг заявила ей, что сейчас я нуждаюсь в полноценной семье, и моя мама должна переступить через себя в том, что касается папы. Но неужели мать действительно считает, что мне нужна его помощь, чтобы разобраться со своими проблемами?
У меня есть она, и Джейми, и Яма. Может, мама и не знает о последнем, но мне есть на кого положиться. Осталось лишь вернуть Минди.
Я свернула последний равиоли. Он получился не очень круглым, и в середину поместилось только полпорции рикотты. Мне удалось защипнуть свое произведение, а затем я отряхнула руки.
– Готово! – объявила я.
– Выглядит аппетитно, – раздался за спиной мужской голос.
Я поежилась и крутанулась на месте. Надо же: на кухне возник старик в лоскутной куртке. Его бледная кожа напоминала муку.
Я молча потянулась к подставке для ножей и выудила тонкий обвалочный нож.
– Ну-ну, Лиззи. – Он растопырил пальцы и выставил напоказ широко раскрытые ладони. В кухонном свете его бесцветные глаза сверкали. – Это невежливо!
– Тише! – зашипела я, оглядываясь через плечо в сторону коридора.
– Дитя, я все время невидим. В моем возрасте верхний мир губителен для сердца.
Я покосилась на пол… старикашка не отбрасывал тень, но ему было не место на маминой кухне!
– Этот дом мой, – процедила я. – Убирайся вон!
– Но у нас есть незавершенное дельце.
– Не здесь.
Он поманил меня к себе.
– Тогда переходи.
Я опять проверила коридор. По-прежнему – никаких признаков мамы. Но сердце колотилось, и рука с ножом подрагивала. В теле было слишком много адреналина, чтобы проскользнуть на обратную сторону.
Разве что я воспользуюсь словами, впервые пославшими меня в иной мир…
– Служба безопасности докладывает, – прошептала я, и рука с ножом обрела уверенность, а испуг сменился бдительностью, ясностью мыслей, искрами на коже и готовностью мышц к бою.
– Тогда, моя милая, вам, возможно, стоит притвориться мертвой, – пробормотала я.
Мучной запах сырого пресного теста сменился ржавым, огонь под большой кастрюлей воды побледнел, став безжизненно-серым.
Я перешла на обратную сторону. В моей руке тускло поблескивал нож.
– Интересный прием, – сказал старик равнодушно, как будто совсем так не думал. Но наблюдал он внимательно.
Теперь можно было шуметь.
– Где Минди?
– Она тебя ждет.
– Хватит кормить меня загадками! – Я выставила перед собой нож. – Где?
– Можно я тебя к ней отведу?
Я медленно вздохнула и кивнула.
Старик потянулся рукой ко рту и, будто ребенок, который отказывается от запретной жевательной резинки, выплюнул на ладонь шарик черноты. Я отступила на шаг.
Он сжал руку в кулак и вытянул ее, меж бледных пальцев начала выдавливаться тьма. Она капала на пол, и все больше тьмы собиралось в лужу вокруг его ног, растекаясь во всех направлениях.
– Любопытный прием, – произнесла я. – Но этим я хочу сказать, что он отвратительный.
– Река есть река. – Он раскрыл ладонь, приглашая меня шагнуть в глянцевитую лужу нефти, которую сотворил.
Я вздохнула, стараясь притвориться, что это не так уж отличается от удара в пол, когда этот трюк проделывает Ямараджа.
– Если Минди не в порядке, я тебе этим ножом глаз выколю.
– Вот она, моя маленькая валькирия, – сказал он с улыбкой. – В загробном мире ножи не действуют даже на живых. А я бы и не тронул тебя в ответ ни за что на свете.
И он шагнул в лужу вязкой черноты.
Я вцепилась в нож, зажала нос двумя пальцами и последовала за ним вниз.
Река Вайтарна отнесла нас на небольшое расстояние, путешествие длилось не более минуты. Проход был спокойным, но изобиловал холодными и цепляющимися за меня сущностями. Мы вышли из реки в какой-то подвал, бетонные полы которого блестели от влаги. На стенах переплетались трубы и висели распределительные коробки, а единственный свет исходил от мигающих лампочек на полной циферблатов и переключателей панели.
– Я не вижу свою подругу.
– Она здесь, – старик обвел помещение неопределенным жестом, как будто Минди сгустили и покрасили ею стены.
– Что тебе от меня нужно?
Тут он довольно кивнул, словно я задала верный вопрос и моим делом было выяснить, что должно произойти следом.
– Окажи мне три услуги, и я отдам ее тебе.
Я крепче схватилась за нож.
– Ты ее похитил. Не так просят об услугах.
– Значит, выполни три задания. Или подари мне исполнение трех моих желаний. Называй их как хочешь, первое очень простое: поцелуй мою руку.
Он протянул мне руку, ладонью вниз. Его бледная кожа мерцала светом психопомпа, а глаза сузились до бесцветных щелок.
Меня хватило лишь на то, чтобы подавить дрожь.
– Зачем тебе это?
– Чтобы укрепить нашу связь. Удобство, не более того.
То, как он произнес «удобство», заставило меня выдать скрываемую дрожь. Тело сжалось, мышцы свело, выдавливая из меня лишь шипение.
– Мне не нужна связь с тобой. Не желаю, чтобы ты ко мне вообще подходил.
– Ты не так поняла, Лиззи Скоуфилд. Я могу дотянуться до тебя в любое время, но хочу, чтобы наша связь стала двусторонней и ты могла позвать меня.
У меня вырвался сухой смешок.
– Ничего не выйдет.
– Возможно однажды, маленькая валькирия, я тебе понадоблюсь. Я хорош во многом, чего не умеет твой темнокожий друг. Может, он и старше меня, но я способен показать тебе уловки, для которых он слишком правильный и добродетельный. Если я в тебе ошибся и ты не позовешь… – Он развел руками. – Ты меня больше никогда не увидишь.