— Да, — устало подтвердил Макс. — Не зря же ты так предостерегал меня от этого человека.
Лицо Кости начало как-то странно подёргиваться. Сначала губы, затем веко и левая щека, пока всё оно не исказилось в гримасе.
— «Мегатрейдинг» теперь, скорее всего, перестанет существовать. Он реорганизуется, и на его основе возникнет новый концерн. Которым будет управлять Сергей Анатольевич Сотников, — Макс провёл ладонью по лбу, боль не уходила. — И ему, тоже, не нужны конкуренты ни в виде «Юнитекса», ни в виде «Поликона». Как вы там говорили? Никто не хочет быть номером вторым?
Макс криво усмехнулся и, повернувшись к ним спиной, зашагал к двери.
— Стой! — визгливо закричал Костик.
Они оба с Байдаловым вскинули руки с пистолетами, целясь в спину Максу.
— Не глупите, — бросил он им через плечо. — Зачем вам ещё одна проблема? Лучше подумайте о том, как выкрутиться. Договариваться придётся, а вы не в лучшем положении.
Секунду постояв, Костя с Антоном бросились в разные стороны. Байдалов метнулся в дальний угол мастерской, видимо надеясь найти какой-нибудь другой выход отсюда. Пирогов подбежал к окну, выглянул наружу и бессильно взвыл, ударив рукояткой пистолета по металлической стене ангара, отчего внутри волнами поплыло гулкое эхо.
Макс не стал больше наблюдать за этой картиной. Он медленно потянул на себя заскрежетавшую дверь и шагнул наружу. В глаза ему тут же ударил мощный свет автомобильных фар. Здание, действительно, было окружено кольцом машин.
— Брось оружие на землю! — раздался громкий голос изнутри этого нестерпимого свечения. — Руки нагору!
— Я безоружен! — крикнул Макс и поднял руки.
Он зажмурил глаза, чувствуя, как яркий свет ввинчивается под веки, режет их с бритвенной остротой, вколачивает туда миллионы игл. Вызванные им слёзы выкатились и пробежали по его щекам. Не опуская рук, он вслепую сделал несколько шагов по направлению к голосу.
— Не стреляйте! — крикнул он ещё раз.
Макс приоткрыл глаза, сморгнул непрошеную влагу и едва различил мутные фигуры с оружием, метнувшиеся к нему.
— Ты Лазарев? — требовательно спросил кто-то, схватив его за рукав.
— Да, — сказал он, прикрыв глаза тыльной стороной ладони.
Перед ним стоял невысокий мужчина с коротким ёжиком седеющих волос. Смуглая кожа на его лице казалась слишком тонкой и походила на пергамент. Но, в голосе и движениях короткостриженого сквозила такая властная напористость и энергетика, что её чувствовали все окружающие. Даже Байдалов, с его ощутимой аурой опасного хищника, проигрывал ему. И, стоя сейчас рядом, Макс понял, почему Пирогов говорил, что этого человека остерегаются даже уголовные авторитеты.
— Я вам звонил, — добавил он, глядя в лицо Сотникова.
Тот, в свою очередь, несколько секунд неотрывно смотрел в глаза Максу, затем, еле заметно кивнул головой, словно отвечая на слышимый только ему вопрос, крепко пожал, протянув руку Максу, и спросил:
— Они внутри?
— Да, — ответил Макс. — Шабарин мёртв.
— Застрелен? — поинтересовался некто из темноты, становясь по левую сторону от Сотникова.
Мужчина был одет в спецотрядовскую форму с бронежилетом под серо-зелёной защитной курткой. На его плече угрожающе поблескивал стволом коротконосый табельный «Кедр». Ладонь, покоившаяся на прикладе, была широкой и плотной, как и вся фигура её обладателя.
— Майор Гребенюк, отдел по особо тяжким, — представил его Сотников.
Макс и майор ограничились короткими кивками друг другу.
— Застрелен, — подтвердил Макс. — Три пули, скончался сразу.
— Кто?
— Пирогов. Оружие у него.
— Отлично, — бросил майор. — Как по нотам. Можем начинать.
— Где девочка? — остановил их Макс.
— Вон там, — показал рукой Сотников. — С краю стоит чёрный «лендкрузер», она внутри.
Лёгкий намёк на улыбку появился на его жёстком лице:
— Боевой у тебя ребёнок, Лазарев. Пообещала мне голову оторвать, если с тобой что случится.
— Она смогла бы, — устало согласился Макс.
— Я почувствовал. Поэтому и не остался в машине. Здесь безопаснее.
Майор в это время махнул рукой крайнему из бойцов в растянувшейся вокруг здания цепочке.
— Сейчас заходим. По моему сигналу шесть человек за нами, остальные — в оцеплении.
— Мы можем уходить? — спросил Макс.
— Давай, — Сотников хлопнул его по плечу. — Ни пуха вам.
И повернулся к майору:
— Твои готовы?
— Ещё бы, — гордо ответил тот.
Он приготовился дать отмашку, но внезапно вскинул голову, как будто вспомнил о чём-то.
— Да, Лазарев! — крикнул он.
Не пройдя и двух шагов, Макс остановился и всем телом повернулся к нему. Одеревеневшая шея не хотела слушаться совершенно.
— Завтра зайдёшь ко мне в управление. Кабинет триста пять. Не забудь! Ты проходишь свидетелем, но нужно будет уточнить некоторые моменты. Понял?
— Когда?
— После двух. Давай на четырнадцать тридцать.
— Хорошо, — кивнул Макс и, повернувшись, зашагал к указанному Сотниковым «лендкрузеру».
Ночной воздух овевал его горящие щёки и лоб, шелестя кронами редких деревьев, росших вдоль железнодорожной насыпи. Необычно огромная луна словно почувствовала его состояние и стыдливо выглядывала из-за полупрозрачного облачка, рассеивая свой свет мягко и нежно.
Ещё издалека он увидел вытянутый нос чёрной «тойоты» и повернул к ней. Едва он обогнул кузов видавшей виды «газели», как дверка японского внедорожника распахнулась, и оттуда вылетела Птица, сжимая в правой руке лямки своего неразлучного рюкзака.
Она, не разбирая дороги, бросилась к Максу и, подпрыгнув, повисла у него на шее. Рюкзак с размаху ударил его по спине, но Макс не обратил на это внимания. Он осторожно обнял девочку и замер, зарывшись лицом в её пушистые растрёпанные волосы. Птица прижалась щекой к груди Макса и тихонько всхлипывала, комкая в кулаке отворот его пиджака.
— Ну… ну же… — только и мог повторять он, вмиг растеряв куда-то все слова. — Ну, маленькая… перестань…
— Уже всё? — спросила Лина, поднимая свои ясные до прозрачности глаза, которые светились даже в блеклом свете луны.
— Всё, моя хорошая. Всё кончилось.
— Тогда пойдём отсюда, — серьёзно сказала Птица, моргая ресницами, чтобы не было видно, какие влажные у неё глаза.
Они так и пошли вместе: высокий мужчина с девочкой на руках, одна рука которой обнимала его за шею, а другая — держала старенький рюкзак, в котором лежало всё, что было у неё в этом мире. Макс шагал легко, не чувствуя веса Лины, не ощущая усталости, которая наливала его тело болезненной тяжестью ещё десять минут тому назад. Он шёл, и ему казалось, что он сможет идти так бесконечно долго, чувствуя рядом дыхание девочки, которая за эти два дня превратилась в самого близкого ему человека.