Молодой человек, отвечавший за соревнование, подбежал к нему:
— Вы в порядке?
У парня были курчавые каштановые волосы, казавшиеся рыжеватыми на солнце. С загорелого лица смотрели светло-голубые глаза. Он был поразительно красив. И рассержен.
— Вы не должны были здесь находиться. Я был уверен, что вы отсюда уйдете.
Он смотрел на Гамаша как на человека, совершившего величайшую глупость.
— C’était ma faute, [41] — сказал Гамаш. — Прошу прощения. Я ищу Старика Мюндена.
— Это я.
Гамаш взглянул на зардевшегося красивого парня.
— А вы — старший инспектор Гамаш. — Парень протянул руку, большую, мозолистую. — Я видел вас в Трех Соснах. А ваша жена, кажется, участвовала в выступлении чечеточников в День Канады?
Гамаш не мог оторвать взгляда от молодого человека, исполненного такой энергии и света. Он кивнул.
— Я так и думал. Я был одним из скрипачей. Это меня вы искали?
За спиной Старика Мюндена собирались люди, смотрели на него. Он кинул взгляд в их сторону — взгляд спокойный, безмятежный.
— Я бы хотел поговорить, когда у вас будет свободная минутка.
— Конечно. У нас еще по два броска, а потом я свободен. Хотите попробовать?
Он предложил Гамашу один из сапог, чуть не попавших ему в голову.
— Что я должен делать? — спросил Гамаш, вместе с сапогом направляясь за Мюнденом в сторону соревнующихся.
— Это соревнование по бросанию сапог, — ответил Старик Мюнден, хохотнув. — Думаю, вы сами сообразите.
Гамаш улыбнулся. В этот день он явно был не на высоте. Он занял место рядом с Кларой и устремил взгляд на Старика Мюндена, который отвел в ряд красивую молодую женщину и ребенка лет шести, опустился на колено и дал мальчику маленький сапожок.
— Это Шарль, — сказала Клара. — Его сын.
Гамаш снова посмотрел на ребенка. Шарль Мюнден тоже был красив. Он смеялся, поворачивался не в ту сторону, его родители терпеливо наставляли его. Старик Мюнден поцеловал сына и побежал назад к ряду участников.
Гамаш увидел, что у Шарля Мюндена синдром Дауна.
— Готовы? — крикнул Мюнден, подняв руку. — Внимание!
Гамаш ухватил свой сапог и посмотрел на Питера и Клару, уставившихся вперед.
— Бросай!
Гамаш завел руку назад и почувствовал, как сапог ударил его по спине. Потом он выбросил руку вперед, грязный сапог выскользнул из его хватки, пролетел фута два и упал немного в стороне.
Клара держала свой сапог сильнее, но и у нее он вырвался и полетел вверх.
— Берегись! — закричали все как один и задрали голову, чтобы увидеть, не на них ли выпадет сапог из слепящего солнца.
Сапог упал на Питера. К счастью, это был маленький розовый детский сапожок — он отлетел от Питера, не причинив ему никакого вреда. За спиной Гамаша Габри и Мирна спорили, сколько времени понадобится Кларе, чтобы придумать объяснение своей неудаче, и каким будет это объяснение.
— Ставлю десять долларов на то, что она скажет: «Сапог был мокрый», — сказала Мирна.
— Нет, это она говорила в прошлом году. Как насчет «Питер сам встал под него»?
— Принято.
Клара и Питер подошли к ним.
— Вы представляете, мне опять дали мокрый сапог!
Габри и Мирна разразились смехом, а Клара, широко улыбаясь, поймала взгляд Гамаша. Деньги перешли из одних рук в другие. Клара наклонилась к Гамашу и шепнула:
— На следующий год я скажу, что Питер сам встал под него. Можете ставить деньги.
— А если сапог в него не попадет?
— Всегда попадает, — серьезно ответила она. — Питер просто бросается под него.
— Да, я слышал.
Мирна помахала Рут — та, прихрамывая, шла к ним с другой стороны поля, за ней ковыляла Роза. Рут помахала Мирне рукой с выставленным средним пальцем. Увидев это, Шарль Мюнден тоже помахал всем, выставив палец.
— Рут не участвует в кидании сапога? — спросил Гамаш.
— Она не любит развлечения, — объяснил Питер. — Она приехала поискать детскую одежду в павильоне поделок.
— Зачем?
— Кто может сказать, зачем Рут делает то или иное? — проворчала Мирна. — Есть какой-нибудь прогресс в расследовании?
— Да, есть одно важное открытие, — ответил Гамаш, и все окружили его плотным кольцом. Даже Рут подошла. — Коронер говорит, что покойный был убит не в бистро. Его убили в другом месте и перенесли в бистро.
Теперь он отчетливо слышал шумы ярмарки. Лоточники предлагали огромные плюшевые игрушки тем, кто сумеет сбить жестяную уточку. Звенели колокольцы, привлекая внимание к играм, зазывала сообщал, что выставка лошадей начнется с минуты на минуту. Но слушатели Гамаша молчали. Наконец Клара заговорила:
— Это добрая весть для Оливье, верно?
— Вы хотите сказать, что это выводит его из круга подозреваемых? — сказал Гамаш. — Пожалуй. Но вызывает много новых вопросов.
— Например, как тело попало в бистро, — подхватила Мирна.
— И где он был убит, — добавил Питер.
— Мы обыскиваем деревню. Дом за домом.
— Что? — спросил Питер. — Без нашего разрешения?
— У нас есть ордера, — ответил Гамаш, удивленный его резкой реакцией.
— И тем не менее это нарушение наших прав. Вы знали, что мы вернемся. Могли бы и подождать.
— Мог, но решил, что не стоит терять время. Это ведь был не дружеский визит, и, откровенно говоря, ваши чувства тут не так важны.
— Как, судя по всему, и наши права.
— Это неверно, — твердо произнес старший инспектор. Чем сильнее горячился Питер, тем спокойнее становился Гамаш. — У нас есть ордера. А ваше право на неприкосновенность, боюсь, закончилось, когда в вашей деревне произошло убийство. Ваши права нарушили не мы, а убийца. Не забывайте об этом. Вы должны помогать нам, то есть отойти в сторону и позволить нам делать нашу работу.
— Позволить вам обыскивать наши дома, — сказал Питер. — Что бы вы чувствовали на нашем месте?
— Мне бы это тоже не понравилось, — признал Гамаш. — А кому бы понравилось? Но надеюсь, я бы понял. Видите ли, это только начало. Дальше будет хуже. И прежде чем это закончится, мы будем знать, где все спрятано.
Он жестким взглядом посмотрел на Питера.
Питер увидел закрытую дверь в свою студию. Он представил, как полицейские открывают ее. Включают свет. Входят в самое сокровенное его пространство. Место, где обитает его искусство. Его сердце. Там, под полотном, находились его последние работы. Спрятанные. Подальше от критических глаз.