— Какой ты красивый, — восхищенно проговорила я. — И ловкий.
— Я еще и вот так могу, — пискнул он. — Смотри!
— Ну просто фигура высшего пилотажа! — Голосовые связки тепло вибрировали. — Как она называется?
— В мою честь — пике Огонька.
Малыш теперь просто висел передо мной, помахивая крылышками.
— Сколько внимания нашему хвастунишке! — подлетела синеволосая девчонка. — Меня зовут Лучинка.
— Ты тоже красивая.
Через несколько минут у меня было тридцать новых знакомых, которые послушно расселись на розовом каремате. Все они были красавцы, эквилибристы и самые ловкие существа во вселенной. По крайней мере, именно об этом, пытаясь не повторяться, я им сообщила. Ребята и правда были милыми и напомнили мне Жанкиных третьеклашек. Десертные ножи, вилки и даже одна ложка лежали кучкой подальше от владельцев, демонстрируя мирный характер нашей беседы.
— Вот кто тебе нужен, Бусинка, чтобы держать в узде твоих сорванцов.
— Леди — сирена? — Рыжая воительница сидела на плече блондина, свесив ножки.
Уважение, прозвучавшее в голосе, мне понравилось.
— Не сирена, — решила я проявить патриотизм. — Сирин.
— Леди Сирин Энского уезда, — усмехнулся Ларс, демонстрируя начитанность. — Очень благозвучно.
Я немного подумала и согласилась — да, хорошо.
Бусинка, предводительница местных малышей, оказалось дамой на редкость деятельной. Ситуация, в которой оказался ее непутевый сын, кажется, нисколько ее не удивила.
— Вот учишь его, учишь, мерзавца, лишний раз светлым на глаза не попадаться, все без толку… Наутро будет как новенький, — успокоила она нас, небрежно постучав по серебряному Паку вилкой. — Сейчас его надо на жертвенный камень уложить.
— Я могу помочь? — почтительно спросил Ларс. — Перенести блудного отпрыска?
— Деньгами поможешь. Не хватало еще вам, громадинам, к нашим священным местам дорогу показывать.
Бусенка залихватски свистнула, и четверка маленьких фей подняла в воздух статую Пака. Остальные, жужжа, потянулись следом, образовав нечто вроде журавлиного клина.
— Пока, леди Сирин! Приятного путешествия!
Я кивала и улыбалась в ответ.
Бусинка подождала, пока процессия исчезнет за кронами деревьев.
— Ну что, Хитрый Лис, будем торговаться?
Блондин улыбнулся.
— Прости, что не уследил. Ты же знаешь, какой Пак взбалмошный мальчик.
— И во сколько ты оцениваешь мое прощение?
Мне стало скучно. Финансовые вопросы никогда не были моим коньком. Посмотреть на местную валюту я бы не отказалась, но, пока блондин не выложит ее на стол переговоров, которым стал мой каремат, можно расслабиться.
Солнце поднялось повыше и стало более ярким. Значит, скоро полдень, и не ела я со вчерашнего дня. Абсент не считается, хотя говорят, что алкоголь невероятно калорийный. Я побродила по полянке, стараясь особо не отдаляться. Ни ягод, ни съедобных корешков не обнаружилось. Как выглядят эти самые «съедобные корешки», я не знала, но их точно не было. Залезла в колючие кусты только для того, чтоб убедиться, что это точно не малина, или малина, но плодоносить ей еще не скоро. И тут меня накрыло. Загудело в ушах, перехватило дыхание, я задрожала, как в горячке.
Огонь. Стена огня, наступающая на маленький городок. Жители спят в своих игрушечных домиках. Ночь. Горячий ветер, поднимаемый огромными крыльями. С неба летит смерть. У нее желтые глаза и хищный изогнутый клюв. «Угук! — кричит смерть. — Угук-угук!»
Не знаю, сколько длилось мое видение, но когда я, потная и исцарапанная, добралась до Ларса, он уже в одиночестве валялся на траве и меланхолично пялился в небо.
— Где тебя носит?
— Ночью на жилища маленького народца нападут совы, — проигнорировала я вопрос. — Мы должны предупредить Бусинку!
— Это непросто. На призывы нам не ответят, а разыскать их городок без подсказки… — Блондин торопливо поднимался. — Пригнись!
Я упала на землю. Над головой свистнула молния.
— Сдавайся, охотник, я не хочу тебя убивать!
Из серого вихря появились фигуры паладинов. Эмбер заносил хлыст для повторного удара. Руби вынырнула из-за спины предводителя с искрящимся жезлом наперевес.
Ларс медленно поднял руки, из рукава в ладонь скользнула рукоять метательного ножа. Если он успеет снять одного из паладинов…
— Их должно быть трое, — тихо проговорила я.
И в это время подкравшийся к нам третий накинул на охотника металлическую крупноячеистую сеть.
— Faen! — с чувством выругался Ларс. — Faen heller!
А я только захрипела, когда на моем горле затянулась чародейская удавка Эмбера.
— Твои приспешники мертвы, охотник. Они не успели разрушить кладку нашего перехода, за что и поплатились.
— Так убей и меня, ушлепок, — прохрипел Ларс, корчась на земле. — Отнесешь мамочке мою голову, она тебя похвалит.
— Янтарная Леди будет рада сама свернуть тебе шею, у нее с тобой давние счеты.
Если Эмбер и обиделся на слова Ларса, он этого никак не показал. Разве что посильнее дернул поводок да саданул огненным шаром в подлесок. Ушлепок!
— Спокойствие, принц, — осторожно приблизился третий воин, судя по всему, тот самый Эсмеральд, к которому паладины из моей квартиры направлялись. — Пикси не любят огня.
— Плевать! Я выжгу дотла их поселение!
Я пялилась на Эсмеральда с просто-таки неприличным любопытством. Ну там длинные золотистые волосы и желтые глаза — мы уже проходили. Но у мужика было четыре руки! Интересно было бы посмотреть, к чему крепится нижняя пара, к каким таким суставам? За счет дополнительных конечностей торс фея получился слегка удлиненным, поэтому вся огромная фигура смотрелась приземисто. Тонкая кожа «гидракостюма» подчеркивала все мускулистые выпуклости. Я прикинула, что каждый бицепс по размеру мог соперничать с моей головой, представила кулачище, в эту самую голову прилетающий, и даже с какой-то симпатией перевела взгляд на Эмбера. Этот был пожиже, значит, по моей внутренней классификации, безопасней. Почему-то предводитель паладинов в этот момент напоминал мне наглого подростка. Принц. Кто бы мог подумать! Так он, наверное, подросток и есть. Определять возраст фей по внешнему виду я не умею, они одинаковые — одинаково глянцевые, как с обложки гламурного журнала. Руби, Эмбер, Эсмеральд… Вот Ларс — он другой. Более мужественный, что ли. Ларсу я бы лет двадцать пять дала, может, чуть больше…
Меня опять дернули за поводок, не дав додумать интересную мысль.
— Где нюхач, сирена? Руби отдавала его тебе. Он понадобится нам, чтобы перейти через болото.
Если я ничего не путаю, боязнь болот и темных водоемов называется лимнофобия.