— Разделайся с ним, парень! — закричал Виктор охрипшим от волнения голосом.
Механический зверь отскочил от Бесстрашки, но затем опять кинулся на него. Вцепившись ему в плечо, он стал рвать его с методической яростью, которую могла бы выказать только машина. Даже оттуда, где сидел Солсбери, ему был виден залитый кровью бок Бесстрашки. Псина завизжала, но из боя не вышла. Она вцепилась в горло робота зубами, прямо туда, где должна находиться яремная вена, и рванула. Она отпрянула с пастью, полной меха и розового пластмассового желе, под которым показались провода и трубки в чехле из плексигласа.
Крови не было.
Механическая собака побеждала, и Бесстрашка это почувствовал. Но он снова и снова бросался на шею соперника и, скрежеща зубами, вгрызался в пластмассу.
Казалось, Линда отсутствовала целую вечность.
— Линда! — закричал Солсбери, в отчаянии оттого, что его собака проигрывает. — Линда, черт побери!
Робот, превратив плечо Бесстрашки в клочья, решил заняться горлом живой собаки и укусил ее именно за это место. Бесстрашка взвизгнул, рванулся назад, проливая кровь, брызнувшую из его горла. Он закачался, присел на задние лапы, словно они у него внезапно подкосились, силы покидали бедное животное.
Робот обежал вокруг него и тяпнул за ляжку.
— Ты, сукин сын! — заорал Солсбери. — Оставь его в покое!
Из разорванного горла Бесстрашки послышалось нерешительное, невнятное рычание, словно он сердился на свою слабость, так же как и на своего врага.
— Линда!
Где же она?
Бесстрашка, шатаясь от слабости, сделал несколько неуверенных шагов к своему противнику, желая свести с ним последние счеты. Робот снова зашел к нему во фланг, чтобы впиться в холку. Бесстрашке удалось цапнуть робота за нос, такой укус мог бы остановить обыкновенную собаку. Но механический зверь этого даже не почувствовал.
Внезапно рядом с Виктором появилась Линда с вибростволом в руке.
— Ты сможешь попасть в механического урода?
Она кивнула и прицелилась.
Оружие зажужжало. Тварь двинулась на Бесстрашку, чтобы добить его, но, оглянувшись, повернула в их сторону, ковыляя на трех ногах. Бесстрашка отвлек робота на время, но теперь тот вернулся к выполнению первоначального задания — убить Солсбери… и Линду тоже.
Но, не добежав до них трех шагов, собака-робот задрожала — луч попал ей в грудь. Она попыталась увернуться, но вместо этого упала на землю, громыхнув металлическими частями.
С ней было покончено.
Но и Бесстрашка тоже не двигался.
Голова Солсбери гудела, как медный колокол, и кружилась, как карусель. На подгибающихся ногах он подошел к верной собаке и встал рядом с ней на колени. Собака взглянула на него преданными карими глазами, в которых стояли слезы, и облизнулась розовым языком. Она даже не скулила. Солсбери подумал, что бывают случаи, когда даже стоическая отвага становится глупостью.
— В городе есть ветеринар? — спросил он у Линды.
— Доктор Деберт.
— Подгони машину. Повезем его настолько быстро, насколько только ты сумеешь вести эту чертову колымагу.
Она побежала за ключами, оставив ему заботу о Бесстрашке. Он осмотрел собаку. Из горла кровь шла не сильно, но из плеча и из ляжки она лилась рекой. Солсбери поднял пса с земли и осторожно понес к машине. Руки его мгновенно стали липкими от крови. Собака заскулила, когда Солсбери нечаянно задел ее плечо, но не сделала попытки отстраниться от своего хозяина.
Виктор с большими предосторожностями сел на заднее сиденье и держал собаку на коленях всю дорогу до города. Бесстрашка тяжело дышал, поводя боками, глаза у него были мутными. Солсбери удалось получить благодарность — псина признательно лизнула его руку.
У доктора Деберта была современная ветеринарная клиника. Они перенесли Бесстрашку в приемный покой, его кровь закапала белый пол. Медсестра в приемной вскочила из-за стола, заохав:
— Я сейчас же позову доктора. Эта собака нуждается в срочной помощи.
Виктор так и стоял с Бесстрашкой на руках, словно качая ребенка. Он чувствовал, как громко бьется его собственное сердце, почти так же гулко, как и у собаки. В глазах у Виктора помутнело, и все вокруг было как в тумане. Он боялся из-за своей слабости потерять сознание.
В приемный покой стремительно вошел доктор Деберт. Он поздоровался и склонился над собакой.
— Что произошло?
— Собачья драка, — слегка приврал Солсбери. — Чужая псина напала на меня, а Бесстрашка бросился защищать.
— Прошу сюда, — сказал Деберт, показывая им дорогу в свой кабинет.
Они прошли по коридору в операционную — белую комнату с белой мебелью и операционным столом со специальными держателями и ремнями для животных. На столе лежал пудель. Он повернул к ним свою тонкую, остренькую мордочку, которая была скорее злой, нежели милой, и разразился громким, резким лаем.
— Боюсь, нам придется перенести Пучи в приемный покой, миссис Уоллес, — сказал Деберт величественной даме в дорогом трикотажном костюме с орнаментом из желтых цветов.
— Но у Пучи стекло в лапке! — твердо произнесла она, не двигаясь с места.
— Эта собака, возможно, умирает, — сказал Деберт, пытаясь оставаться вежливым.
— Но Пучи был первым, — непреклонным тоном возразила дама, поворачиваясь к Солсбери.
Он не представлял, какое выражение появилось на его лице, но, вероятно, оно произвело впечатление, потому что дама побледнела так, что румяна на ее лице стали похожи на красные облачка. Она быстренько подхватила Пучи на руки и поспешно убралась в приемный покой.
После того как Деберт закрепил Бесстрашку на столе и усыпил его, Солсбери и Линда вернулись в приемный покой. Они пробыли там почти час. Бледная дама сделала из своего неудовольствия целое представление. Она разговаривала со своим Пучи дурацким тоном, которым пользуются родители, щекоча своих пухленьких деток под подбородочком. Когда тот лаял, она пускалась в длинные, занудные монологи о своей бедной больной собачке. В конце часа Деберт вышел к ним в запачканном кровью халате.
— Как он? — спросил Виктор, чувствуя, что нелепо так сильно беспокоиться о собаке, и помня, однако, что эта собака спасла ему жизнь. Если бы не Бесстрашка, он был бы покойником, лежащим на лужайке.
— Я наложил ему двадцать шесть швов, — сказал Деберт. — Рана на бедре ужасна. Там я даже швы не смог наложить. Я остановил кровотечение, хорошенько присыпал лекарствами, стянул бинтом и наложил давящую повязку. Он потерял много крови и нуждался в переливании. Я сделал укол пенициллина, чтобы избежать заражения. Пес проспит еще час или около того под действием лекарств, потом сон перейдет в естественный, который может продлиться до позднего вечера. Жить он будет, но до настоящего выздоровления может пройти несколько недель. У него, возможно, навсегда останется легкая хромота в правой передней лапе. И все же он живой, а при такой потере крови — это счастье? Потом вам придется приводить его раз в неделю в течение месяца, пока мы не сможем убедиться, что все было зашито, как надо.