«Хроно» парил на небольшой высоте над серыми морскими волнами. День был хмурым, и горизонт заволокло туманом. Корпус суденышка внезапно содрогнулся от грома мощных орудий.
Ланнинг с удивлением взглянул на Маклана. Тот молча махнул скрюченной рукой куда-то в сторону. Ланнинг обернулся и увидел серые громады крейсеров, с грохотом изрыгавших огонь и дым.
Маклан отдал еще один приказ, и «Хроно» подплыл поближе к месту сражения. Башня перед ними повернулась, выпустив наружу дуло странного хрустального орудия. Внизу, на палубе, люди с носилками подбежали поближе к борту.
Ланнинг напряженно следил за ходом сражения. Все кругом заволокло дымом, но он все же сумел разглядеть «Юнион Джек», поднятый на одном из кораблей, и германский имперский штандарт — на другом. Спустя несколько мгновений Ланнинг понял, что это за битва. Она давно уже вошла в историю морских сражений.
— «Дефенс» и «Ворриор»! — восхищенно выдохнул он. — А тот, третий, — «Вейсбаден»! Неужели это Ютландское сражение?
Маклан бросил взгляд на один из циферблатов:
— Да. Тридцать первое мая тысяча девятьсот шестнадцатого года. Мы ждем, когда затонет «Дефенс».
В клубах едкого дыма «Хроно» подобрался поближе к атакующим британским кораблям. И тут из тумана вынырнули остальные германские крейсеры! Ураганным огнем они прикрыли пострадавший «Вейсбаден». Два залпа — и английский флагман «Дефенс» был весь объят пламенем.
Оба флота продолжали лавировать в клубах порохового дыма, изрыгая смерть и огонь, а Уил Маклан уже повел свое судно вниз, туда, где только что исчез «Дефенс». Вокруг огромной воронки кружились немногочисленные обломки — все, что осталось от флагмана.
В недрах хрустального орудия зажглась длинная яркая спираль, и из жерла вырвался широкий желтый луч. Барри Халлоран сорвал с себя свитер и прыгнул за борт, сжимая в руках веревку. Когда его по лучу втянули обратно, Барри тащил за собой на веревке раненого моряка. Тот был без сознания. Смешанная с морской водой кровь лилась с него ручьями. Пострадавшего положили на носилки и бегом унесли вниз, в лазарет.
Следующим в воду собирался броситься Кортни- Фарр, однако тут из тумана вынырнул стальной нос потерявшего управление крейсера «Ворспайт». Англичанин отшатнулся от борта. У Ланнинга перехватило дыхание. Столкновение было неизбежно!
Уил Маклан щелкнул тумблером и слегка повернул штурвал. Огромные диски на носу и корме «Хроно» засияли слабым зеленоватым светом, и картина морского сражения снова растворилась в голубоватой мерцающей мгле. Старик капитан облегченно вздохнул и вытер со лба крохотные капельки пота.
— Вот, Денни, — прошептал он, — у Джонбара появился еще один защитник.
— Объясни мне наконец, что происходит! — взмолился Ланнинг.
Уил Маклан оперся о приборную панель и отбросил назад длинные седые волосы. Скрюченные пальцы коснулись белых шрамов на лице.
— Прости, что говорю с тобой шепотом, Денни, — начал он наконец. — Когда я умирал от жажды в подземельях Гирончи и умолял дать хоть каплю воды, Зорана влила мне в глотку расплавленный металл. Даже врачи Джонбара не умеют делать новые голосовые связки. Но Зорана еще заплатит за это!
Старик снова судорожно выпрямился, сверкая глазами от ярости, затем постарался взять себя в руки и продолжить рассказ. Он разжал стиснутые пальцы и даже улыбнулся:
— Как ты знаешь, изучение времени — мой конек. Когда мы жили в простом четырехмерном пространстве, где время было лишь еще одним измерением, казалось, что покорить его проще простого, для этого и не нужно ничего, кроме классической Ньютоновой динамики.
Но потом появились такие вещи, как квантовая теория Макса Планка, волновая механика де Бройля и Шредингера или матричная механика Гейзенберга. Каждое новое открытие все больше усложняло структуру Вселенной и тем самым проблему времени.
Если применить к реальным частицам понятие амплитуды вероятности, то их мировые линии больше не будут обычными фиксированными траекториями. Согласно принципу неопределенности геодезические могут иметь бесконечное число возможных продолжений.
Впрочем, в больших масштабах статистические результаты новой физики почти не отличаются от тех, что давала нам классическая механика. Однако между этими двумя подходами есть фундаментальная разница. Видимое устройство Вселенной остается тем же, но согласно новой теории она построена на зыбучем песке неопределенности.
В мире больше не осталось непреложных фактов. Пусть даже человек стоит на твердом полу, он уже не может быть уверен, что не провалится вниз. Упасть ему не дает только непрерывное давление атомов пола, а поведение этих атомов подчиняется исключительно вероятностным законам.
Человек не вспыхивает, как факел, не взмывает в небеса и не рассыпается на атомы лишь потому, что вероятность подобных событий чрезвычайно низка.
Вероятность — это все, что нам осталось. И моим первым изобретением был прибор, отслеживавший разные геодезические и определяющий их вероятность. Это был полуматематический инструмент — по сути, простое усовершенствование старого доброго гармонического анализатора. Отслеживая возможные мировые линии материальных частиц, он открыл нам окно в будущее.
Хриплый шепот умолк, и Маклан заковылял к стене купола. Трясущимися руками старик приподнял черное бархатное покрывало, и Ланнинг увидел укрепленный на металлической подставке прозрачный хрустальный брусок.
— Это хроноскоп, — пояснил Маклан, — Что-то вроде окна во времени. Он создает специальные поля, искривляющие излучение так, чтобы оно было направлено по оси времени. Таким образом, на кристаллической решетке возникает изображение — избирательная флюоресценция за счет биения частот в проецируемом пучке.
Он щелкнул тумблером, повернул какие-то регуляторы на торце хрустального кирпичика, и кристалл засветился слабым зеленоватым светом. А потом свет рассеялся, и Ланнинг тихонько вскрикнул от удивления. Внутри кристалла он увидел целый мир в миниатюре.
Широкая серебристая лента реки пересекала цветущую зеленую равнину. По берегам теснились многочисленные деревни. За рекой высились два холма, один из которых был увенчан зубчатой короной огромной крепости. Могучие стены отливали тем же красным металлом, что и кольчуга Зораны. Над мрачными башнями развевались желтые, малиновые и черные флаги. Внезапно в нижней части холма распахнулись тяжелые ворота, и на дорогу хлынуло войско.
— Посмотри на этих солдат!
Ланнинг еще ниже склонился над кристаллом. Теперь ему казалось, что он действительно смотрит в окно и мир за этим окном — настоящий. Денни пригляделся внимательнее и едва сдержал крик ужаса.
— Но это же не люди! — поразился он. — Это насекомые!
— Наполовину муравьи, — шепотом информировал его Маклан, — наполовину люди. Плод дьявольских экспериментов биологов Зораны. Солдаты-монстры, которых она выводит специально, чтобы наводить ужас на своих рабов. Замок на холме принадлежит ей. Там же, внизу, темница, где меня держали. Но взгляни на второй холм.