– Это – не телефонный разговор. Ты можешь прямо сейчас выйти на наше старое место? – Когда-то Степа и Сергей встречались у книжных развалов на Финляндском вокзале. Сколько жизней назад это было?
– Нет, – твердо сказал Марков. – То место не подходит.
– Хорошо, – согласился Сергей. – Назови сам. Я даю тебе слово, что с моей стороны никаких неприятных сюрпризов не будет.
Степа помолчал секунд десять, размышляя, потом ответил:
– Через пятнадцать минут у «вождя». – И, не дожидаясь ответа и не прощаясь, повесил трубку.
Челищев усмехнулся: место у памятника Ленину на Финляндском Степа выбрал не случайно – там все хорошо просматривалось со всех сторон. Марков не доверял Сергею и не скрывал этого. Челищев быстрым шагом направился к Литейному, прыгнул в троллейбус, переехал мост, вышел, проверился еще раз и направился к месту встречи. Удивительно, но Степа приехал к «вождю» раньше – видимо, его кто-то подкинул на машине. Марков прогуливался вокруг памятника, глубоко засунув руки в карманы кожаной куртки.
– Здорово, Степа!
– Привет! – Марков рук из карманов не вынул, поэтому Сергей, сделав было движение правой рукой навстречу Степе, скруглил его и полез в карман за сигаретами.
– Как живешь, Степа?
– Нормально. А у тебя, Челищев, «мальчики кровавые в глазах» не стоят еще?
Сергей опустил голову – оперативная информация доходила до Маркова четко, ничего не скажешь…
– Не стоят. – Челищев катнул желваками на скулах, подавляя вспыхнувшее раздражение, и, стараясь говорить спокойно, посмотрел Степе в глаза: – Я хочу тебе предложить один интересный вариант… – Он замялся, и Марков нетерпеливо переступил с ноги на ногу:
– Если хочешь – предлагай, не тяни. У меня дел полно.
Челищев вздохнул глубоко и затоптал окурок.
– Степа, ты гарантируешь, что сейчас меня не «пишешь»?
Марков усмехнулся:
– Я такими вещами не балуюсь.
– Хорошо. Я прошу тебя выслушать меня как частное лицо. Я хочу, чтобы ты дал мне слово, что против моей воли не будешь никому передавать содержание нашего разговора. Если тебя не устроит то, что я предлагаю, – ты просто забудешь, что мы встречались, и все. А я обещаю, что никогда больше тебе не позвоню и ни о чем не попрошу.
Марков достал сигарету, размял ее, сунул в рот и кивнул:
– Хорошо, говори.
Челищев схватил себя за мочку уха, несколько раз дернул и наконец начал:
– Ты гоняешься за Антибиотиком. Результаты у тебя пока никакие, и мы оба знаем, почему. Я могу тебе дать полный «расклад» на Палыча и его «империю». Я знаю схему, людей, каналы. Некоторые «темы» я могу расписать от и до – и уже отработанные, и только запускающиеся. Но все это я дам только в обмен на твою услугу.
– Мы не на рынке, – перебил его Марков.
Челищев кивнул:
– Я знаю, что мы не на рынке, но два человека только в том случае могут что-то сделать вместе, если у них находятся точки для соприкосновения и взаимных уступок.
– О чем именно идет речь? – Тон Степы не стал менее сухим, но он не уходил, и это обнадеживало.
– Делом Катерины ты занимаешься?
Марков присвистнул:
– Еще несколько таких вопросов, и можем заканчивать разговор.
– Да перестань ты! Я дам тебе расклад, если ты не будешь мешать Катерине выйти из тюрьмы. Это один момент.
Степа покачал головой:
– На ней наркота висит солидная, да 196-я…
Челищев не дал ему договорить:
– Брось, Степа, ты не хуже меня знаешь, что это не ее «темы».
– Ее – не ее, а все это при ней было.
Сергей достал новую сигарету, жадно затянулся несколько раз подряд и сказал совсем тихо:
– Кокаин ей в каблук я подсыпал, и на стрелку ту тоже я вас навел.
– Ты? – Вот этого Марков никак не ожидал и поэтому слегка растерялся.
– Я. Только не спрашивай меня – зачем и почему. Это наши личные разборки, тебя не касаются.
Марков усмехнулся и почесал затылок:
– Что-то, Сережа, не пойму я тебя. То ты, как говоришь, нам ее сливаешь, то теперь из «Крестов» тянешь.
Сергей нахмурился и отвернулся:
– Она беременна от меня. Ей родить нужно по-человечески.
Марков долго молчал, наконец сказал, словно сделал над собой усилие:
– Ну, предположим, об этом пункте можно подумать. Я ничего не обещаю, я говорю – можно подумать. Какой тебе интерес расклад давать – тебя же тоже сажать придется. К слову сказать, тюрьма по тебе и без твоих раскладов плачет…
Челищев покачал головой и зло оскалился:
– Не понти, Степа… Если бы у тебя что-то реальное на меня было – ты бы давно уже посадил… Что, не так? Так… А у тебя ничего нет, кроме слухов и сплетен, которые к делу не подошьешь. И поскольку анашу со ржавой финкой вместе мне в карман тебе подкидывать впадло, посадить меня для тебя пока нереально.
Степа ничего не ответил, и Сергей продолжал:
– Поэтому второе мое условие – дай мне уйти, когда я тебе все отдам.
Они стояли, глядя друг другу в глаза, и сами не заметили, как перешли на шепот.
– Уйти? От себя все равно не уйдешь. Помнишь, как кончил Раскольников?
– Это все литература, Степа, ты за меня не беспокойся, я сам о себе позабочусь. Ты пойми, то, что я тебе расскажу, ни один агент никогда не скажет. Ты про «золотой эшелон» слышал? А про авизовки?
Степа вскинул голову – пущенные Сергеем шары явно достигли цели.
Марков молчал больше минуты, размышляя и нервно покусывая нижнюю губу. Наконец Степа вздохнул и посмотрел Сергею в глаза:
– Ты же знаешь, такие сделки нашим законодательством не предусмотрены…
– Ой, Степа, только не надо меня лечить, я ведь тоже в системе работал, знаю, как и что у нас предусмотрено – на бумаге и в жизни.
Марков кивнул:
– Ну, если ты систему вспомнил, то сам понимаешь, один я все равно такие решения принять не могу.
– Понимаю, – тыльной стороной ладони Сергей стер пот со лба. – Ты, Степа, тоже имей в виду – чем больше будет круг посвященных, тем больше у тебя шансов поздравить «убойщиков» еще с одним глухарем – со мной, в виде тушки потерпевшего.
– Кудасов тебя устроит?
Сергей медленно кивнул:
– Устроит. О гарантиях говорить не будем – мне достаточно твоего слова. Когда дашь ответ?
– Сегодня пятница, – наморщил лоб Степа. – Давай в понедельник, чтобы оно реально было. В шесть вечера, на старом месте.