Они присели на березовые бревна, закурили, и Челищев вдруг снова с пронзительной отчетливостью вспомнил все, что произошло между ними в тайнике под стойкой бара в «свинарнике», где они прятались от омоновской облавы…
Устроители тайника под стойкой бара явно не рассчитывали на то, что в нем будут скрываться одновременно двое, да еще таких габаритов, как Званцев с Челищевым. Олег и Сергей вынуждены были сидеть скорчившись, прижимаясь друг к другу. Сверху еле различимо доносились тяжелые шаги, потом стало слышно, как залаяла собака. Кто-то завизжал, зазвенело разбитое стекло – судя по всему, в баре начали бить крупье.
Олег вздохнул и шепотом сказал:
– Если они запустят сюда пса – нам конец…
– Почему обязательно конец? Может, наоборот – начало?.. – решил поддержать беседу Сергей. Ну не сидеть же в полной темноте молча.
– Много ты об этом знаешь, – раздраженно ответил Званцев. – Начало… Ты вообще ментам должен в ножки поклониться: если бы не они, ты бы еще полчаса назад покойником стал…
Они снова замолчали, думая каждый о своем. На этот раз паузу нарушил Сергей:
– Интересно, по чью они душу – за мной или за тобой снова?
– Не знаю, – Олег пожал плечами. – Если они нас здесь найдут, обоим мало не покажется…
– Покурить бы, – вздохнул Челищев, но Званцев отрицательно мотнул головой:
– Нельзя, собака может учуять, да и вытяжки здесь никакой – задохнемся… Терпи. Лучше объясни, что ты там нес насчет сына. Какой сын, чей?
– Я же покойник?.. – невесело усмехнулся Сергей, но Званцев перебил его, не дав договорить:
– Не юродствуй! Сейчас не до шуточек, рассказывай, что знаешь!
Когда очень рассерженного человека обстоятельства вынуждают говорить шепотом, получается не очень страшно. Сергей улыбнулся против воли, надеясь, что Олег этого в темноте не заметит…
– А что тут рассказывать? В августе ему будет восемь лег, зовут Андреем. Сроки можешь сам посчитать. Катька от тебя тогда залетела, а Гончарову своему, покойнику, ничего не сказала – он в Швейцарию в длинную командировку уехал. А она подалась рожать к бабушке своей в Приморско-Ахтарск, там сына и оставила… Вот и все.
В темноте лица Олега было не разглядеть, но по его прерывистому дыханию Сергей понял, что Званцев просто в ауте от свалившейся на него новости. После долгой паузы Олег наконец взял себя в руки и спросил:
– Почему же Катька молчала все эти восемь лет? Ну сначала еще понятно – а потом-то? Мы же расписались…
– Почему-почему… – на этот раз завелся Челищев. – Жизнь у тебя очень красивая, вот почему!
Олег сердито засопел:
– Можно подумать, что твоя жизнь лучше! Все мы из арестантского мира…
– Вот-вот! – язвительно продолжил Челищев. – Тебе хоть раз в голову приходило, что ни одна баба не хочет, чтобы ее ребенок в таком мире рос?
– Много ты понимаешь! – взорвался Олег и схватил Челищева за грудки. – Да она сама… А ты… Ты, стало быть, ее пожалел, утешил да еще и трахнул заодно, паскуда!
– Убери руки, мудак! – Сергей локтем сбил захваты рук Званцева, оба напряглись и тут же одновременно замерли, прислушиваясь к звукам сверху. Там продолжали топать тяжелыми казенными сапогами.
Постепенно успокоившись, Сергей и Олег отпустили друг друга и снова надолго замолчали. О чем они думали, что вспоминали? У обоих было и что вспомнить, и над чем задуматься.
– Олежа…
Званцев вздрогнул. Когда-то, очень давно, Сергей называл его так в те минуты, когда они говорили о чем-то очень важном и сокровенном. Все эти разговоры остались в далекой прежней жизни. Да и была ли она?
– Чего тебе? – буркнул Олег, сердясь на себя за то, что, когда Сергей назвал его «Олежей», у него екнуло сердце.
– Олежа… Ты меня выслушай, не перебивай… – Челищев глубоко вздохнул, словно перед нырком, потом медленно выдохнул. – Мне очень плохо, причем уже давно… Я, Олежа, жить не хочу, да и не могу… Только сам мучаюсь и остальным горе приношу… Мне от тебя смерть принять будет легче, чем от кого-то, только ты меня похорони по-человечески, к Вальтеру не вози…
– Ты че? – опешил Олег. – Ты че городишь-то?
– Подожди, не перебивай, – Сергей нашел в темноте руку Званцева, тот для вида попытался вырвать ее, но Челищев вцепился в нее крепко.
– Олежа… Пора точки расставлять… Я – лишний в раскладе. Не будет меня – всем станет хорошо. Тебе. Кате. Да и мне тоже… Об одном жалею – не хватило сил упыря этого кончить, Виктора Палыча… Я его напоследок оставил, да вот – не хватило меня… С тобой хотел сквитаться, да тоже уже рука не поднимается.
– Серега, – голос Званцева был полон растерянности и тревоги. – Серый, ты что, бредишь? Ты чего несешь-то? За что сквитаться-то?
Челищев продолжал говорить свистящим полушепотом, будто не слыша Олега:
– Это я Катерину определил в «Кресты».
– Что?! Ты?!
– Я.
Званцев закрутил головой, отказываясь верить услышанному. Олег почувствовал, что если сейчас он не поймет, что происходит с Сергеем, то будет жалеть об этом весь остаток своих дней.
Олег с усилием сглотнул и спросил по возможности спокойно:
– А зачем… ты ее в «Кресты»?
Челищев усмехнулся:
– Ты еще не понял? За отца и мать… Я думал, ты сам догадаешься… За предательство, которого я от вас не ожидал.
Званцев долго молчал, переваривая полученную информацию, потом положил Сергею руку на плечо и спокойно и жестко сказал:
– Значит, так: чтобы нормально во всем этом винегрете разобраться, ты мне сейчас подробно и обстоятельно все расскажешь. Как постороннему, который вообще ничего не знает. А потом я тебе кое-что расскажу. Это наш единственный шанс разобраться.
– Зачем все это? – устало пожал плечами Челищев.
– Затем! – отрезал Олег. – Если тебе все равно, то мне – нет. Я, в отличие от тебя, с жизнью пока прощаться не собираюсь. А раз так, нужно размотать все эти непонятки… Давай, Серега, не тяни. Излагай все по порядку, как у батюшки на исповеди.
Челищев помолчал немного, вздохнул и начал рассказывать равнодушным тусклым голосом…
Он говорил минут сорок, и Олег ни разу его не перебил; лишь пару раз, когда Сергей останавливался перевести дух, Званцев нетерпеливо подгонял его:
– Дальше, дальше…
Закончив свой рассказ, Челищев в изнеможении прислонился к стенке тайника. По лицу его струился пот – может быть, его вызвали невеселые воспоминания, а может, просто в тайнике становилось слишком жарко от дыхания двух мужчин.
– М-да, – крякнул Олег. – Слов нет, одни буквы… И за весь этот набор ты решил со всеми нами поквитаться…
Челищев невесело хмыкнул: