– Это интересно. – Ващанов почесал затылок и задумался. – Кондрашов, значит… У него какие-то общие дела с Обнорским?
– Таких данных пока нет, – осторожно ответил Колбасов. – Просто они часто встречаются, выпивают вместе, общаются, так сказать… Но вполне возможно, что их связывает и еще что-то. Я к этому Кондрашову давно хочу повнимательнее присмотреться – загулялся он что-то на воле, ему давно уже в Нижний Тагил пора, ментяре ссученному…
Геннадий Петрович кивнул:
– Золотые твои слова, Вова… Ссученных давить надо. А те, кто ментовку бросил и в бизнес ушел, они самые настоящие ссученные и есть. Товарищей бросили – ради чего? Ради шкурного своего, научились чему могли – и привет, вы, мол, там дальше воюйте, а мы не такие дураки… Я тебе скажу, что в спецуре почти все такие гнилые, там через одного сажать можно – не ошибешься… Ты займись этим Кондрашовым – может быть, и пригодится… Но это позже, сейчас главное – со стариком дело до конца довести… Имей в виду, Володя, ты – в резерве на повышение, так что…
Колбасов прижал правую ладонь к сердцу и преданно выкатил глаза:
– Геннадий Петрович, я… Я все, что смогу… Вы же знаете, я всегда…
Ващанов улыбнулся и кивнул:
– Знаю, Вова, знаю. За то и ценю… Значит, говоришь, чист у нас Серегин, не пересекался с Бароном? Ладно… Что ж, давай попробуем устроить ему сенсацию, пусть встретится со стариком, поговорит. Глядишь, и мы заодно что-нибудь интересное узнаем… Ты телефоны этого Обнорского пробил?
– Так точно, – с готовностью кивнул Владимир Николаевич и положил перед подполковником листок бумаги.
– Так-так, – вздохнул Геннадий Петрович. – Где тут у нас его рабочий… Ага… Сейчас мы его обрадуем.
Ващанов начал набирать цифры на телефоне и пояснил Колбасову:
– Я с ним знаком немного – виделись пару раз на гувэдэшных брифингах. Въедливый паренек, вопросы у него такие… все больше с подковырочкой, с подтекстом… Алло! Серегина будьте добры… О! Не узнал вас, Андрей Викторович, богатым будете… И вы не узнаёте? Совсем хорошо, значит, я тоже разбогатею… Ващанов моя фамилия, ОРБ, помните такого?.. Что?.. Радостно слышать, спасибо… Да какие у нас дела – делишки в основном, а все дела у прокурора… А как ваше «ничего» поживает?.. Понятно… Ясно… Угу… В который раз ловлю себя на мысли о том, что наши профессии очень похожи: мы гоняемся за преступниками, вы – за сенсациями, но и мы, и вы ищем, идем по следу, так сказать… Что?.. Да, да, да… А я как раз по этому поводу и звоню, да, памятуя вашу просьбу сообщить, если будет что-то интересное… Нет, ну у нас интересное-то каждый день, но вы же сами понимаете – из оперативных соображений просто не можем зачастую в прессу отдавать, чтобы делу не повредить… Да… А тут одна тема появилась, возможно, вас заинтересует, можно сказать, полный эксклюзив… Заинтриговал? Это хорошо, интриговать мы любим… Что? Ах, и вы тоже интриган? Ну тем более тогда только вам и больше никому… В общем, взяли мы тут недавно одного вора в законе… Слыхали про таких?.. Вот-вот, самого настоящего, заслуженного, патриарха, можно сказать, воровского движения… Михеев такой – он же Барон, он же Мефистофель… Не слышали? Ну что вы, старикан колоритнейший, он на первую ходку еще до войны двинул, прошел чуть ли не все лагеря Советского Союза, в свое время просто гремел… Сейчас? Да он на ерунде подзалетел, там еще следствие идет, пока говорить что-то определенное трудно, но, вполне возможно, старика выпустят вскорости – он уже больной совсем и вряд ли представляет какую-либо опасность для общества… Да, да… Моя бы воля, так я бы его сразу выпустил, чего мучить-то старого, но это следствие решает… Да, так вот, пока этот Барон еще сидит, можно, если это вам, конечно, интересно, интервью с ним сделать, побеседовать… Конечно, он же самая настоящая энциклопедия ходячая по преступному миру… Интересно? Будет, будет говорить, он, по-моему, даже сам хочет с журналистом встретиться – знаете, конец жизни, нужно выговориться, высказаться… Если хотите – исповедоваться… Да… Нет, в принципе, это, конечно, сенсация – вы же, наверное, знаете, что воры-законники никому никаких интервью до сих пор не давали… Да, да… Нет, только вам… Будете, так сказать, первым… Да ну что вы, не стоит благодарности, дело-то, по сути, одно делаем… Когда? Да хоть завтра, я думаю, никаких проблем не будет… Нет, он не в «Крестах», его в спецбольницу перевели, я же говорю – старик очень плох, с легкими у него что-то… Ну сами посудите, всю жизнь по лагерям да тюрьмам – откуда тут здоровью-то взяться… Как конкретно? Я вам сейчас телефончик дам нашего оперативника, который как раз делом этого Барона занимался… Записываете? Колбасов Владимир Николаевич, тринадцатый отдел, а телефон… Знаете? А откуда, если не секрет?.. Ах, вот так вот… Ну, я вижу, у вас разведка не хуже нашей работает… Справочник-то этот – он, между прочим, для служебного пользования… Надо бы выявить, кто его вам подарил, да разобраться как следует… Да шучу, шучу, Бог с вами, Андрей Викторович, дело-то общее делаем… Ага… Так вы где-то через полчасика Владимиру Николаевичу звякните – он уже должен будет на месте быть, все и оговорите в деталях, а я его тоже предупрежу… Все, договорились… С вашего гонорара – бутылка… Шучу… Ну все, будьте здоровы, приятно было с вами пообщаться… Зашли бы как-нибудь при случае, а то мы с вами только на брифингах и видимся… Хорошо… Всего доброго!
Ващанов с треском опустил трубку на рычаг и перевел дух:
– Фу! Ну что, Вова, журналюга наш в полной боевой готовности, визжит и подпрыгивает, готов хоть прямо сейчас с диктофоном прибежать… Кстати, у него, оказывается, телефоны всех наших отделов есть… Какая сволочь, интересно, дала ему наш справочник? Я же строго-настрого всем объявлял: контакты с прессой – только через меня, только после санкции… То-то, я смотрю, у этого Серегина в заметках иногда слишком много подробностей… Сосет он кого-нибудь у нас, бля буду… Ладно, с этим отдельно разберемся… Диспозиция тебе ясна, Вова?
Колбасов неуверенно кивнул:
– В общих чертах, Геннадий Петрович. Хотелось бы, чтобы вы еще что-нибудь подкорректировали… А здорово вы, товарищ подполковник, этого Серегина «развели» – вам прямо в театре играть можно… Он вас, наверное, теперь лучшим другом считать будет, благодетелем, так сказать.
Подполковник снисходительно улыбнулся:
– Каждый опер, Вова, обязан быть еще немножко актером… Ладно, сейчас дуешь к себе в кабинет, ждешь звонка. Договариваешься на завтра прямо с утра, чтобы не тянуть, потом утрясаешь все в Газа… Разговор старика с журналистом возьмешь под личный контроль – мало ли…
Владимир Николаевич кашлянул:
– Мне при их беседе присутствовать?
Ващанов подумал и покачал головой:
– Не стоит, пусть они себя посвободнее чувствуют… Надо их просто деликатно проконтролировать, незаметно… Потянешь? Информация на сторону уйти не должна… Пусть во врачебном кабинете поговорят, а ты рядом посиди, в соседнем.
Колбасов кивнул и встал со стула:
– Ясно, Геннадий Петрович, там перегородки между кабинетами тоненькие, фанерные, проконтролировать легко будет… Может, с техникой?..