Дело в том, что Череп, помимо прочих весьма ценимых Антибиотиком достоинств, обладал невероятной интуицией и острым аналитическим умом. Когда произошло убийство Лебедевой, он, пожалуй, был единственным из команды Виктора Палыча, кто заподозрил, что в данном случае имела место быть «ошибка в объекте» и именно из-за этого замученная женщина не выдала никакой информации о картине… Сомнениями своими Череп делиться ни с кем не стал – сказалась комитетская школа, приучившая его не торопиться с выводами и уж тем более с докладами начальству по поводу имеющихся мнений… Бывший комитетчик взялся еще раз за исходные, базовые данные о гипотетической жене Барона – те самые, которые запомнил и передал Ващанову Колбасов. Если отбросить всю шелуху, позиций было только две – женщину зовут Ириной, и по профессии она искусствовед. Подумав, Череп вычислил третью примету – Обнорский пошел после похорон Барона не куда-то, а в Эрмитаж… И вышел там на Лебедеву… Может быть, журналист сам ошибся?.. Ирина, искусствовед, Эрмитаж… Но почему именно Лебедева?.. На всякий случай Череп решил проверить всех Ирин-искусствоведов во всех крупнейших музеях города. Таких женщин оказалось несколько десятков, а если быть точным – сорок три «единицы». Проверить нужно было каждую, но экс-подполковника не пугала кропотливая работа. Несколько дней он потратил на получение фотографий и объективок на женщин, и тут ему просто повезло. Повезло? Но удача, как известно, приходит к тем, кто ее добивается…
На похоронах Барона велась скрытая видеозапись всех, кто пришел на могилу Михеева. Потом попавшие в кадр делились на категории и отрабатывались – сначала методом исключения, потом путем установки личности… Нескольких отфиксированных человек идентифицировать не удалось. Одной из таких отфиксированных, но не установленных и оказалась Ирина Васильевна Гордеева, сотрудница Эрмитажа, – она попала в объектив, хотя непосредственно к могиле не приближалась… Череп даже, просматривая видеозапись буквально по кадрику, посчитал ее случайной фигурой, но профессионально запомнил лицо…
Экс-комитетчик доверял своей интуиции и поэтому, сличая изображение женщины на кладбище и фотографию из личного дела Гордеевой, понял, что попал в точку… Но и после этого открытия не стал он спешить с докладом Антибиотику. Вместо этого он поставил квартиру Ирины Васильевны на «технический контроль», но, к его сожалению, сама Гордеева находилась в Москве в командировке… В пятницу она вернулась, и Череп подогнал к ее дому еще и пару человек для наружного наблюдения, приказав немедленно сообщить ему, если будет что-то интересное… Бывший чекист не хотел рисковать, ему нужен был верняк; Палыч прав – слишком много проколов в последние месяцы, а все из-за того, что жалели время на более тщательное изучение объектов… В десять вечера в пятницу на Черепа свалилась убойная информация – Гордеевой звонил некий вернувшийся из Москвы парень, который направил к женщине своего дружка и договаривался о поездке на следующий день к ней на дачу в Сосново, чтобы что-то там забрать… Так вот, этот звонивший представился Серегиным…
В таком раскладе уже никакими совпадениями не пахло. Череп немедленно попытался связаться с Антибиотиком, но поймать Виктора Палыча ему не удалось – старик как раз собирался съездить на уик-энд в Финляндию, видимо, его машина уже вышла за пределы радиуса действия радиотелефона… Надо было действовать самому. Тщательно все взвесив, Череп решил, во-первых, сформировать бригаду из четырех-пяти человек и сориентировать их на захват «Эгины» и ликвидацию Гордеевой, Серегина и неизвестного Сережи, а во-вторых – срочно связаться с Ващановым и напрячь его на оперативное прикрытие в случае возникновения каких-либо осложнений. В свое время Виктор Палыч показывал Черепа и Ващанова друг другу, но они никогда не контачили напрямую, поэтому на уговоры Геннадия Петровича ушло много времени: действующий подполковник, в отличие от бывшего, трясся как осиновый лист, боялся подставы и провокаций и вообще показался экс-комитетчику очень… э-э-э-э… неадекватным. Однако положительный результат все же был достигнут: Череп с Ващановым простились в 23.00 во дворике дома Геннадия Петровича – Ващанов согласился беседовать только на улице.
Формирование группы сопровождения и захвата тоже не обошлось без проблем. Как назло, Череп сам разрешил оттянуться пару дней самым своим проверенным бойцам. Они ведь тоже должны были иногда отдыхать по-людски. Антибиотик, кстати, не раз повторял: «Людей беречь надо, к живому человеку запчастей не купишь». Братки попадали в норы, не забыв отключить радиотелефоны. В результате акцию пришлось поручать группе некоего Ганса – это был далеко не лучший вариант, но за отсутствием гербовой пишут, как известно, на простой…
Ганса Череп инструктировал лично и отдельно от его людей. Инструкции были просты: принять утром в субботу от бригады наружного наблюдения два объекта – мужчину и женщину; сопроводить их (видимо, на электричке) до дачи женщины (точное местонахождение дачи неизвестно, предположительно – поселок Сосново), там дождаться, пока к ним присоединится второй мужчина, журналист по фамилии Серегин, и произвести захват всех троих. Далее: мужчин ликвидировать, женщину допросить на предмет выдачи картины под названием «Эгина»…
По уму, конечно, нужно было бы дать этим троим возможность взять картину из тайника и выйти с нею из дома и только тогда брать их, но… Субботний день, народ на улице… Да и Ганс этот – не высшего класса профи… Вечная беда с исполнителями – толковый исполнитель, кстати говоря, ценен иногда не меньше аналитика. Классных профессионалов по грязной работе не так уж и много…
После обнаружения «Эгины» Ганс должен был немедленно отзвониться на радиотелефон Черепа и ждать его прибытия…
Своих людей Гансу предстояло собрать и проинструктировать самому, без посвящения их в подробности предстоящей акции. После инструктажа распускать людей по домам Череп запретил. Ганс заверил бывшего комитетчика в том, что все понял, и начал вызванивать своих бойцов… Казалось, Череп предусмотрел все и спланировал операцию правильно, естественно, с учетом реальных возможностей. Однако в России, как известно, вообще трудно что-либо планировать – слишком много проявляется на этапе претворения плана в жизнь неучтенных факторов. Таких, которые и предугадать невозможно…
В данном конкретном случае таким фактором стало наличие в группе Ганса парня, являвшегося агентом оперуполномоченного ОРБ Степана Маркова… Агент этот трудился под псевдонимом Котов, но в жизни он носил, конечно, совсем другую фамилию… Этот Котов начал работать на Маркова относительно недавно – всего лишь месяц назад, а к группе Ганса он примкнул месяцем раньше… Крови на парне еще не было, поэтому Степа надеялся с его помощью окучить со временем всю бригаду… Однако вышло по-другому…
В ночь с пятницы на субботу Котов позвонил на связной телефон и оставил убойную информацию для Степы – вся группа Ганса отправляется утром куда-то в пригород, предположительно в Сосново, для участия в какой-то разборке. В этой разборке Гансу и его людям следовало замочить какую-то бабу, ее мужика и еще какого-то парня – журналиста Серегу – бывшего то ли афганца, то ли африканца… Этот Серега к месту разборки должен будет подъехать отдельно, потому что он якобы в бегах, ищут его и менты, и деловые. Второй возможности перезвонить у Котова не будет, так как Ганс всю группу собирается держать у себя на глазах на какой-то хате, адреса которой Котов не знает…