Челищев махнул рукой:
– Хватит «выкать», Сашок, не такая уж у нас разница в возрасте. А насчет работы… Понимаешь… То, чем я сейчас занимаюсь, – это, как бы полегче сказать-то…
Сашок понимающе кивнул головой:
– Да я вижу, не слепой… Но… Серега, возьми меня к себе, я не подведу… А так жить тоже уже невмоготу, нищета задушила, матери в глаза смотреть стыдно…
– Ты не понимаешь, – пытался было вразумить Сашка Сергей, но тот перебил:
– Да все я понимаю… Я давно уже хочу к бандитам податься, только случай все никак не подворачивался… Если ты меня не возьмешь – к другим уйду.
Сергей задумался.
– Ладно, посмотрим… После разгрузки поговорим… Хотя стой, одно дело я тебе могу уже сейчас поручить: мне нужно снять хату на пару месяцев. Приличную, желательно поближе к центру… Вот тебе пятьсот баксов: сторгуешься за четыреста – остаток твой… Только об этом не должна знать ни одна живая душа. Понял?
– Понял, – улыбнулся Сашок, незаметно пряча деньги. – Будет исполнено, босс, и даже быстрее, чем ты думаешь. У меня как раз есть одна квартирка на примете…
Решение снять «конспиративную хату» Челищев принял спонтанно, неожиданно для самого себя. Видно, вспомнились утренние окурки в подъезде, у мусоропровода…
Между тем Доктор закончил «перепись населения», напомнил всем зычным голосом время сбора и повернулся к Челищеву:
– Ну что, Адвокат, кажись, все? Давай мы тебя побыстрее в квартирку доставим, а то мне тоже надо в одно место заехать… – Толик переминался с ноги на ногу, и Сергей улыбнулся, догадавшись, что это за место.
– Татьянку утешать опять поедешь? Смотри, до смерти не зажалей…
Доктор покраснел и насупился, но Сергей дружески взял его за плечо.
– Ладно, без обид, я так пошутил неудачно… Ты езжай спокойно, только завтра не проспи, а меня сегодня провожать не надо: я дома ночевать не буду…
Доктор заколебался:
– Но Палыч сказал…
– Я же тебе объясняю – я домой сегодня не поеду. Палыч сказал – меня до квартиры провожать, так?
– Так, – кивнул Толик.
– А как вы меня туда сможете проводить, если я туда не еду?
Доктор поскреб затылок:
– Да, действительно… А где ты ночевать собрался? Чтоб знать, на всякий случай…
Челищев спрятал усмешку в уголках губ.
– Да так, у женщины одной…
– А-а… Ну ясно. – Толик понимающе кивнул, еще помялся для приличия и протянул руку, прощаясь: – Значит, встречаемся уже здесь? Ну, приятного вечера, босс.
– Тебе того же.
Сергей не обманул Доктора, сказав, что собирается к женщине, но если бы Толик узнал, сколько этой женщине лет и как она выглядит, то удивился бы несказанно…
Спрятав за пазуху купленную в «ночнике» бутылку дорогого французского коньяка, Челищев поднялся по темной лестнице старого дома на канале Грибоедова и долго звонил в обитую рваным дерматином дверь. Судя по всему, в этой квартире не боялись воров и налетчиков, которым поживиться было бы просто нечем: дверь открылась без звяканья цепочки и испуганного вопроса: «Кто там?» Челищев шагнул в темную прихожую.
– Здравствуй, баб Дусь, прости, что без звонка. Я не очень поздно?
Бывшая «важнячка» Евдокия Андреевна Кузнецова – ныне уборщица в горпрокуратуре баба Дуся – от неожиданности охнула, а потом обняла ночного гостя.
– Сереженька… Ты же знаешь, я тебе всегда рада… Забыл ты совсем старуху, пропал куда-то, не заходишь… Ты снимай куртку-то, а бутылку не прячь, я сейчас мигом чего-нибудь на стол соберу. Ты, поди, голодный?
Сергей неопределенно пожал плечами. От бабы Дуси слегка попахивало алкоголем: она, видимо, уже тяпнула на сон грядущий.
– Проходи, проходи, Сереженька… Уж не взыщи, деликатесов нет, – старуха торопливо покрывала обшарпанный стол штопаной, но чистой скатертью. Аскетичная бедность маленькой двухкомнатной квартирки заставила Челищева сжать зубы, чтобы не выругаться.
Баба Дуся ушла на кухню, а Сергей опустился на продавленный диванчик. «Подлая жизнь, Господи, какая подлая жизнь…»
…Когда бутылка «Наполеона» была ополовинена (Сергей почти не пил, лишь пригубливал свою рюмку), Евдокия Андреевна заметно оживилась, раскраснелась и даже чуть помолодела.
– Как ты живешь-то, Сергуня? У нас про тебя всякое болтают: мол, ты теперь чуть ли не крупным бандюганом стал…
Челищев махнул рукой – мол, пусть болтают, что хотят, что с них взять. Баба Дуся кивнула головой:
– Я тебя, Сережа, всегда любила, потому что в тебе совесть живет. Это, в конечном счете, главное. Везде можно остаться человеком, и везде негодяев полно… Только нормальные люди куда-то исчезают, а негодяев все больше и больше – плодятся, как тараканы…
– Кстати, о негодяях. – Сергей закурил и откинулся на диванчике. – Ты, баб Дусь, Хоттабыча такого не помнишь? Должна помнить, про него у нас в прокуратуре легенды рассказывали.
– Легенды, говоришь? – Евдокия Андреевна усмехнулась и налила себе рюмку. – За твое здоровье, Сергуня!
Выпив, она смачно закусила коркой черного хлеба и снова невесело усмехнулась:
– Легенды… Вот почему так жизнь устроена – про них, понимаешь, легенды слагают, а про нас и не вспомнит никто… Как же мне не знать этого сраного Хоттабыча, если я его и сажала? Полгода под него копала, одних ревизий было столько, что… – Баба Дуся махнула рукой и достала сигарету из пачки, которую Сергей предупредительно ей протянул. – Легенды… Хотя Семен и впрямь был человеком необычным, у него не голова была, а настоящий компьютер, он достать мог что угодно и когда угодно… А Хоттабычем я его окрестила за то, что деньги из воздуха делать умел. Так, видно, кликуха эта к нему и пристала… Помнишь, я тебе про «луковое дело» рассказывала? С него вся раскрутка и пошла, там такая подобралась компания – просто туши свет! Вот они его и потушили… Семен на «вышку» тянул, но никого не сдавал, а однажды проговорился: «Если я начну показания давать, то до суда не доживу, и вы, гражданка следователь, тоже…» Не поверила я ему, вот и поплатилась… Потом уже, после автокатастрофы, локти себе кусала… От Семена нити в обком шли или даже выше еще… А до суда из солидных людей он и впрямь один дожил, остальные так, мелочь пузатая…
Евдокия Андреевна докурила сигарету до фильтра и тут же потянулась за новой.
– А у тебя, Сергуня, видать, с Семеном пути пересеклись? Смотри, он человек страшный…
Сергей заерзал на диване.
– С чего ты, баб Дусь, решила, что пересеклись?
Старуха усмехнулась:
– Ну я хоть бабка и пьющая, но из ума пока еще не вышла – вчера Семен в прокуратуру заявился, а сегодня ты приходишь и разговор о нем невзначай заводишь…