– Ерунда, – махнул рукой Николай. – Прикидывается. Ладно, хватит о нем. – Коля решительно встал и хлопнул себя по коленям. – Значит, ты – врач, а я – придурковатый пациент… Что там у меня болит, говоришь, рука?
– Палец, – поправила Каркуша, чувствуя, как глаза начинает щипать от навернувшихся слез.
– Ну что, ты поговорила с ним? Рассказывай! – Варя подловила Каркушу в ванной, куда та зашла поправить грим.
Через минуту должен был начаться концерт, в доме по этому поводу царила атмосфера предпраздничного оживления. Неожиданно для самих себя ребята так увлеклись подготовкой к концерту, что теперь с нетерпением ожидали его начала.
– Варь, давай потом? – Каркуша избегала встречаться с Варей взглядом.
Почуяв, вероятно, неладное, Варя схватила Катю за плечо и резко развернула лицом к себе:
– Ты чего глаза прячешь? Катька, говори! Я ему не нравлюсь, да?
– Не в этом дело, – неумело выкручивалась Каркуша.
Она хоть и понимала, что ей не удастся скрыть от Вари правду, но сейчас инстинктивно пыталась оттянуть тягостную минуту объяснения.
Голос Игоря, грянувший из динамиков, стал для Каркуши настоящим спасением:
– Девочки, вас ждут! Третий звонок! – Игорь не слишком умело попытался сымитировать звонок: «тринь-дзынь-дзынь», после чего объявил торжественным голосом: – Господа, концерт начинается! Прошу всех пройти в гостиную!
Первым номером под композицию «Распутин» Рома, Лена и Варя танцевали очень симпатичный, как показалось Каркуше, танец. В той части гостиной, которая была отведена под зрительный зал, сидели лишь они с Колей. Но ребята так выкладывались, так зажигательно прыгали, стукались плечами, ступнями и коленками, так озорно выкрикивали при этом, будто выступали в «Олимпийском» или как минимум в концертной студии «Останкино». Уж они с Колей постарались отблагодарить их бурными, насколько позволяли две пары рук, аплодисментами. Очень помогла запись оваций, которая зазвучала из динамиков как раз в тот момент, когда у Каркуши и Николая от боли уже начали отваливаться ладоши.
Неожиданно для Кати их с Николаем сценка про врача и придурковатого пациента получилась забавной и даже смешной. Во всяком случае, зрители хохотали и хлопали им от души. Коля – а основная актерская нагрузка в сценке ложилась именно на него – оказался отличным комиком. С непередаваемым выражением лица, задрав кверху указательный палец, он вытягивался в струнку, затем залезал на стул, громоздил стул на стол, снова карабкался на него, ногами разбрасывая по столу бумаги, и в итоге все-таки падал на пол, невзирая на то, что на репетициях Каркуша умоляла его не делать этого. К счастью, Николай и вправду сумел так удачно сгруппироваться, что при падении даже не ушибся. Но впечатление, надо сказать, было незабываемым.
Записанные на пленку овации тонули в настоящем, самом что ни на есть живом хохоте и криках «Браво!». После запланированных номеров (а их было всего два – диско-танец и сценка) началась импровизация. Роман спел под гитару три песни – одну свою и две группы «Крематорий». Лена очень смешно исполнила басню Крылова «Волк и Ягненок», Коля показал пантомиму, героем которой был хромоногий попрошайка, и лишь Варя с Каркушей не вышли во второй раз на сцену. Исполнив сценку, Каркуша вдруг загрустила, предчувствуя неумолимо надвигающуюся минуту объяснения с Варей, которая то и дело поглядывала на нее, словно напоминая: «Я здесь. Я никуда не ушла. Я жду».
– А теперь – танцы! – объявил Игорь, и гостиную наполнили обволакивающие лиричные аккорды какой-то французской песни. – Дамы приглашают кавалеров!
И хотя Коля после этих слов бросил на Каркушу красноречивый, молящий взгляд, она, решительно встав со стула, направилась к Роме.
– Потанцуем? – улыбнулась Каркуша, опуская ему руки на плечи.
– Котенок, а я, между прочим, ревную, – прошептал он, касаясь сухими прохладными губами Катиного уха. – Ты думаешь, я бы не смог со стула свалиться? Думаешь, испугался бы?
– Да при чем тут это? – Каркуше было приятно услышать про ревность. Опустив голову Роме на грудь, она слушала ритмичные удары его сердца. – Просто я почувствовала в Коле комика, ну, в смысле человека, который способен рассмешить других, и, как видишь, не ошиблась.
– А во мне не почувствовала, значит? – обиженно поинтересовался Рома.
– Не знаю, – неуверенно протянула Катя. – Ты слишком серьезный, и, по-моему, тебе не очень нравится, когда над тобой смеются.
– В жизни, допустим. Но сцена – это ведь совсем другое. Ты даже не попробовала со мной прорепетировать. Откуда ты знаешь, может, у меня в сто раз смешнее получилось бы, чем у него?
– Не расстраивайся. – Каркуша провела рукой по его шелковистым, собранным в хвостик волосам. – У тебя еще будет случай это доказать.
– А знаешь, – интригующе шептал Рома, – меня Ревность опять подбивала на измену. Хотела, чтобы я за Леной начал ухаживать, прикинь! – На миг он отстранился и заглянул Каркуше в глаза. – Так и сказала: «Присмотрись к этой длинноногой блондинке!»
– Ну а ты? – с улыбкой спросила Каркуша. – Присмотрелся?
– Ага, щас! – самодовольно усмехнулся Рома. – Пусть что хотят делают! Пусть выгоняют, но больше я на их провокацию не поведусь, так что можешь не волноваться, котенок.
Но Катя не успела ответить, потому что в следующую секунду музыка резко оборвалась и высокий женский голос строго потребовал:
– Каркуша, проследуй в «черную комнату». С тобой будет говорить Жадность.
Тяжело вздохнув, Катя виновато улыбнулась своему кавалеру и нехотя поплелась к выходу. «Черная комната», или, как называли ее обитатели дома, «комната пыток», находилась справа от входной раздвигающейся двери.
– Сегодня вечером тебя ждет сюрприз! – заявил противный скрипучий голос, едва Катя устроилась в прозрачном пластиковом кресле. – Так что готовься, деточка!
– Как же мне готовиться, если это сюрприз? – не растерялась Каркуша.
– Очччень смешшшно, – прошипела Жадность. – Посмотрим, как ты будешь смеяться вечером. Кстати, а где твой рюкзачок с денежками? Что-то я его давно не видела…
– Не знаю, – пожала плечами Каркуша, почувствовав внутри холодок. – Лежит где-нибудь в гостиной.
– Хи-хи-хи, – хрипло рассмеялась Жадность. – А ты не забыла, девочка моя, сколько у тебя там деньжат было?
– Не забыла, – отбросила челку Катя. – Пять тысяч долларов.
– Что же ты такими деньжищами расшвыриваешься?
Внезапно раздался короткий писк, а потом к Каркуше обратился другой голос – более вкрадчивый и низкий:
– Я Ревность, узнала?
– Как же я могу вас узнать, если мы с вами никогда раньше не общались? – вопросом на вопрос ответила Каркуша.
– Вот и пообщаемся, – со скрытой угрозой пропела Ревность и, выдержав небольшую паузу, продолжила: – Твой-то Ромка поумнел! Смотри, каким верным заделался! Ну ничего, еще не вечер. Мне кажется, Ленка как раз в его вкусе, а с тобой он все равно долго не продержится. Нет, ты, конечно, очень своеобразная… глаза большие… Но нашему Ромео ты явно не пара. И потом, все, что могла, ты для него уже сделала, – помогла ему вернуться на проект. Чего с тебя еще взять?