– Ты не мог видеть…
– Я видел, принцесса. Я видел огонь желания, вспыхнувший в них, и он, я чувствую, тлеет в тебе до сих пор.
– Но Рэндальф твой брат…
– Причем здесь он? Он поймал тебя, как зверя, взял тебя против твоей воли…
– Он не насильник…
– Он охотник. И разве не ради жизни вы соединились с ним? Разве в вашем сердце была любовь?
– Но он не простит тебе…
– Разве это имеет значение по сравнению с вашей любовью? – Билэт развернул ее ладонь и коснулся губами запястья.
Кловин ощутила, как неведомое пламя разгорается у нее в сердце, разливаясь по телу и неся с собой блаженство. Она попыталась освободить руку.
– Постой, – прошептал юноша, и шепот его проник ей в самое сердце. – Постой, не беги от своего счастья… Фортуна нечасто бывает благосклонна, и не стоит швырять ее дары в грязь… Я предлагаю тебе свою любовь, прими ее, и ты узнаешь, что ощутили те, о ком ты грезишь, читая свои книги. Разве не хочешь ты, одна из всего народа, понять, что чувствовала Изольда, любя Тристана, и ради чего пошла на преступление Брунгильда? Раз люди готовы столь дорого платить за это, может, оно действительно того стоит?
Он снова прикоснулся губами к ее ладони.
Кровь бросилась ей в голову, и на мгновение она потеряла себя. Глаза ее почернели, зрачки исчезли.
Краем глаза он уловил превращение, и во взгляде его сверкнула молния. Он опустил ресницы, и тень от них упала на его бледные щеки.
– Хорошо, – прошептала она и выдернула руку. – Давай сыграем.
– Это очень просто. Тот, кто сдает карты, – банкомет, тот, кто играет, – понтер. Что ж… – Билэт любовно собрал карты. – Новенькие, только краска подсохла. Я заказал их у великого мастера не для пустяков. Ну, да эта ставка не пустяк, – Билэт лукаво сверкнул глазами и, поднеся колоду к губам, нежно подышал на нее. Капельки влаги выступили на позолоте. – На счастье, – его лицо озарила мальчишеская улыбка.
– Значит, так. Правила таковы: я сдаю тринадцать карт и считаю по порядку до тринадцати. Если я угадаю и значение карты совпадет с ее порядком – я выиграл. Если нет – выиграла ты.
Они сели друг напротив друга и наклонились к столу. Билэт отточенными движениями смешал колоду и начал сдавать карты:
– Один – двойка, два – тройка, три – четверка… – произносил он и складывал в ровную стопку неугаданные карты.
– …Двенадцать – король, тринадцать… туз!!! Туз, донна, туз динариев! Я выиграл! – в руке у Билэта был туз: картинка изображала десницу 27, сжавшую золотую монету в кулаке.
* * *
– Вы продули, донна!!! – Билэт швырнул угаданного туза на стол и захлопал в ладоши. Золотые браслеты на его запястьях радостно зазвенели. – Вы продули, донна, и должны мне ночь!
Кловин вспыхнула, отшвырнула карты и вскочила. Ее дубовый стул с грохотом полетел на пол, драгоценные картинки разлетелись вокруг.
– Это была глупая затея!
– Э-э, нет! Карточные долги как кровная месть: их надо выплачивать!
С улыбкой Билэт поднялся и, ступая как кошка, обошел крысиную принцессу со спины. Он мягко положил ей руки на плечи.
– Впрочем, если я противен тебе, – прошептал он, приблизив губы к самому ее уху, – я не стану больше говорить об этом.
Его дыханье обожгло ей шею. Она замерла.
– Ты отдашь мне золотой – и мы будем в расчете, – он провел ладонями по ее плечам, и она против воли подалось ему навстречу.
Он ласково развернул женщину к себе и посмотрел ей в лицо.
Она подняла на него глаза без зрачков.
– Ты мне нравишься такой, какая ты есть. Крысиной королевой, бестией, нелюдью, – он провел пальцами по ее щеке. – Будь со мной, Кловин.
Его рука обвила ее шею, и он поцеловал ее в губы.
* * *
Ночью она проснулась от жажды. Кувшин с водой остался на столике, и добраться до него можно было, лишь спустившись по лестнице и пройдя по полу из красно-белых плит. Стараясь не разбудить спящего мужчину, она бесшумно поднялась с подушек и откинула полог. Как ни осторожны были ее движения, Билэт услышал ее и схватил за руку.
– Что случилось? – спросил он хриплым со сна голосом.
– Мне надо попить…
– Тебе принести? – он легко вскочил и сбежал по ступеням. Лунный свет мазнул по его обнаженным плечам, запутался в волосах и перебежал на лицо, когда он наклонился над столом, наливая в кружку воду.
Она жадно пила, а он, опустившись на подушки, разбросанные вокруг постели и закинув руки за голову, смотрел на луну, чей бледный свет был так ярок, что пронизывал даже мутные стекла в свинцовых переплетах.
– Бог не извлекает пользы из того, что Он властелин мироздания, – вдруг громко сказал Билэт, не оборачиваясь. Кловин замерла с кружкой у губ. Она никогда не слышала голоса такой чистоты и силы. – Бог не нуждается в пользе.
Он говорил, а она жадно рассматривала его в лунном свете. В темноте она видела лучше чем днем, и в темноте его красота становилась почти осязаемой: чудилось, вот-вот можно ухватить ее и насладиться ею, как едой или питьем.
– В пользе не нуждается и дьявол, восставший на Бога, – Билэт обернулся к ней, и лицо его озарилось улыбкой. – Я борюсь за право распоряжаться другими, а не за выгоду. Выгода – это дело низких тварей, подобных твоему племени или сословию купцов и менял.
При этих словах он вскочил и прошелся по спальне. Лунный свет играл с его телом, причудливо расцвечивая шею, плечи, грудь.
– Какая разница между людьми и крысами, если для тех и других целью существования становится выгода? Жрать и совокупляться, при этом жрать вкусно и совокупляться с тем, с кем хочешь. Разве не так, Кловин? С вами это по‑другому? У нас – так. Я вижу, как пройдет совсем немного времени и рыцари снимут доспехи и вооружатся весами. Купил дешевле – продал дороже, так?
Билэт со злостью стукнул кулаком по столику.
Кловин опустила глаза и молча корябала ногтями меховое одеяло.
– Не ты ли говорил мне, что на власть ставят только болваны?
– Я говорил, что болваны все ставят на силу денег и власти, забывая, что истинное могущество – в победе над своей природой. Победив ее, ты достигнешь и власти, и денег.
– И как ты собираешься победить естество?
– Алхимики говорят, что это подвластно камню, который они называют философским. Власть Гильдии держится на этом, – Билэт кивнул в сторону руки, сжимавшей яйцо. Символ Гильдии украшал все мало-мальски значимые предметы интерьера в Доме Крысоловов. – И я хочу знать, что же, наконец, мы держим в своей власти и не призрачна ли власть над тем, чего мы не знаем?
– Ты хочешь разгадать великую тайну Магистра, будучи профаном и всего лишь подмастерьем?