Губернатор смотрел на лужу шампанского, которая разливалась по полу. Пенные потоки превращались в тонкие ручейки. Мыслями он унесся в былые времена, к новогодним празднествам его детства.
Тогда он месяцами ждал Нового года. А потом, в Уэйнсборо им с приятелями тридцатого числа доставляли целую свинью, и они начинали жарить ее на медленном огне позади дома его родителей, обложив очаг кирпичами, как на гавайской вечеринке, – и праздновали два дня. Всю ночь напролет играла местная блюграсс-группа «Клинч Маунтин Бойз», и Филип доставал отличную травку, и они веселились все первое января, и Филипу обязательно перепадало, и он прекрасно проводил время с…
Губернатор моргнул. Он не мог вспомнить, кто так проводил новогодние вечера – Филип Блейк или же Брайан. Он не мог понять, где кончался один брат и начинался другой. Он смотрел в пол, моргал и в шампанском видел тусклое, мутное, искаженное отражение собственного лица. Усы-подкова были черны как смоль, а глубоко посаженные глаза мерцали искрами какого-то безумия. Он смотрел на себя и видел, как на него смотрит Филип Блейк. Но что-то было не так: Филип мог разглядеть еще и призрачный слой, наложенный поверх его лица, бледный, испуганный образ по имени Брайан.
Тихие, искаженные звуки трапезы Пенни отошли на второй план и стали практически неразличимы, как только Филип сделал первый глоток шампанского. Терпкая жидкость обожгла его горло и холодным потоком устремилась вниз по пищеводу. Вкус напомнил ему былые времена. Он напомнил ему праздники, семейные посиделки, встречи родных и близких после долгих разлук. И сердце его облилось кровью. Он понимал, кем был: Губернатором, Филипом Блейком, человеком, который делает дела.
Но.
Но…
Брайан заплакал. Он выронил бутылку, и на плитку вылилось еще больше шампанского, которое потекло прямо к Пенни, не замечавшей невидимой войны, происходившей в этот момент в голове ее опекуна. Брайан закрыл глаза. Слезы полились из-под его век и потоками заструились по лицу.
Он плакал о тех новогодних праздниках, которые остались в прошлом, о счастливых моментах, разделенных с друзьями… и братом. Он плакал о Пенни и о ее печальном состоянии, в котором винил сам себя. Он никак не мог избавиться от картинки, которая всегда стояла перед его внутренним взором – от образа Филипа Блейка, лежащего холодной, окровавленной грудой рядом с девочкой у кромки леса к северу от Вудбери.
Пока Пенни ела, чавкая и причмокивая мертвыми губами, а Брайан тихо всхлипывал, с другого конца комнаты послышался неожиданный звук.
Кто-то стучал в дверь Губернатора.
Звук заметили не сразу. Он раздавался сериями коротких ударов – осторожных, неуверенных – и продолжался довольно долго, прежде чем Филип Блейк понял, что кто-то стоит в коридоре и барабанит в его дверь.
Кризис личности тут же миновал, и разум вернулся к Губернатору столь же стремительно, как включается электричество после аварии.
Именно Филип поднялся теперь, снял хирургические перчатки, отряхнулся, вытер влажный подбородок рукавом свитера, натянул высокие сапоги, откинул с глаз длинные иссиня-черные пряди, обуздал свои чувства и вышел из прачечной, заперев за собой дверь.
Именно Филип пересек гостиную своей фирменной важной походкой. Сердцебиение его замедлилось, легкие наполнились кислородом, сознание полностью вернулось в режим Губернатора, взгляд стал ясным и резким. Филип открыл дверь, когда постучали в пятый раз.
– Какого черта может быть так важно в это время, что нельзя было…
Не вполне узнав женщину, стоявшую за дверью, Губернатор осекся. Он ожидал увидеть кого-то из своих людей – Гейба, Брюса или Мартинеса, – которые пришли сообщить ему о каком-нибудь незначительном пожаре, который нужно было потушить, или об очередной бредовой драме между взрывными горожанами, которую необходимо было успокоить.
– Я не вовремя? – промурлыкала Меган Лафферти, мечтательно прислонив голову к дверному косяку. Блузка под ее джинсовой курткой была расстегнута и щедро выставляла напоказ ложбинку между грудями.
Губернатор смерил ее своим непоколебимым взглядом.
– Милочка, не знаю, какую игру ты ведешь сейчас, но я тут кое-чем занят.
– Просто подумала, что компания вам не помешает, – сказала она с притворной невинностью в голосе. Она напоминала карикатурную шлюху: винного цвета кудри растрепались и манящими локонами падали на ее одурманенное лицо, на котором было слишком много косметики – почти как грима на клоуне. – Но я, конечно, пойму, если вы заняты.
Губернатор вздохнул и улыбнулся уголком рта:
– Сдается мне, ты пришла не за тем, чтобы одолжить чашку сахара.
Меган глянула через плечо. Все в ней выдавало волнение: ее лицо, то, как она переводила взгляд с мрачного коридора к двери, то, как были сложены ее руки, одной из которых она неосознанно царапала китайский иероглиф, вытатуированный на локте. Никто никогда не приходил сюда. Личные покои Губернатора были недосягаемы даже для Гейба и Брюса.
– Я просто… Я подумала… Я… – запиналась она.
– Нет причин бояться, дорогая, – наконец сказал Губернатор.
– Я не хотела…
– Почему бы тебе не зайти? – сказал он и взял ее под руку. – От греха подальше.
Он втянул ее внутрь и закрыл дверь на щеколду. Лязг запора заставил Меган вздрогнуть. Ее дыхание участилось, и Губернатор не мог не заметить, как поднимались и опускались под ее декольте удивительно полные груди, какая у нее была роскошная, напоминавшая песочные часы фигура, какие пышные бедра. Девчонка была готова к спариванию. Губернатор пытался вспомнить, когда он в последний раз пользовался презервативом. Был ли у него еще? Остался ли хоть один в его шкафчике с лекарствами?
– Налить тебе выпить?
– Конечно. – Меган разглядывала спартанскую обстановку гостиной: обрезки ковра, разнокалиберные стулья и диван, словно вытащенный из грузовика «Армии спасения». На миг она насупилась и повела носом, возможно заметив запахи, разносившиеся по квартире из прачечной. – Есть водка?
Губернатор усмехнулся:
– Думаю, найдется.
Он подошел к шкафу, стоявшему у занавешенного центрального окна, вытащил оттуда бутылку и налил немного в два бумажных стаканчика.
– Где-то у меня был апельсиновый сок, – пробормотал он, нащупав полупустую канистру.
Со стаканами в руках он снова подошел к Меган. Она осушила свой одним отчаянным глотком. Казалось, будто она несколько дней плутала в пустыне и это был первый за долгое время глоток жидкости. Она вытерла рот и слегка отрыгнула.
– Простите… виновата.
– Ты очаровательна, – с ухмылкой сказал ей Губернатор. – Знаешь, Бонни Рэйтт и рядом с тобой не стояла.
Меган смотрела в пол.
– Я зашла потому, что хотела узнать…
– Да?
– Парень в продовольственном центре сказал, что у вас может быть немного травки или «Демерола».