– Ты это, забей на этот инцидент, лады? Сам не знаю, что на меня накатило.
– Да чего там, проехали, – проворчал Борька, вдруг вспомнив, что когда-то, в другой жизни, он и сам сочинял похабные шуточки на доске, наезжая на молоденьких неопытных учительниц, на ту же Марию Антоновну. Неужели он был таким идиотом? Просто не верится.
В туалете Борька полез за «Мальборо», протянул Юрке, после щелчком выбил себе сигарету из пачки, эффектно, как в гангстерских фильмах, втянул ее в рот губами и, внимательно посмотрев на друга, спросил:
– Слушай, а что это ты в последнее время такой замороченный? Школу пропускаешь, пропадаешь где-то?
– Да так, дома траблы кое-какие по ходу начались. – Юрка чиркнул колесиком зажигалки, ровное пламя опалила кончик сигареты. Вслед за ним прикурил и Борька. – А тут еще это замечание от Кошки. – Приятель убрал зажигалку в карман. Знаменитая у него была зажигалка – в виде позолоченного черепа. – Ты чего с этим «примите меры» делать будешь?
Борька затянулся, выпустил дым под потолок. Задумался на какое-то время.
Кошкина велела, чтобы отцы расписались в дневниках. Сказала, что завтра же проверит. Борька сразу предупредил, что у него отец в Бельгии, вернется не раньше конца следующей недели, но на решение Людмилы Сергеевны это, естественно, не повлияло, она просто позволила завизировать замечание Борькиной маме. Приемлемых вариантов на этот раз было не так много. Выдрать листок нельзя. Дневник терять глупо, но и на неприятности нарываться не хочется. Они и так слишком часто без приглашения приходят. За примером далеко ходить не нужно.
– Распишусь за мать, – решил Борька. – Не впервой.
– Я тоже за отца нацарапаю: «Меры приняты», почерк его до закорючки изучил. Хорошо, до собрания далеко, сто раз забудется.
– Надеюсь. Юр, а что у тебя за заморочки? – Борька чувствовал, что должен расспросить приятеля, хотя не в его правилах было проявлять любопытство и лезть в душу человеку, когда тот явно этого не желает. – Может, я смогу помочь?
Юрка напрягся. На долю секунды на его лице промелькнуло сомнение, а потом он спрятался за маской безразличия и, глядя куда-то поверх Борькиной головы, с небрежной ленцой произнес:
– Да нет, не нужно, сам разберусь.
Звонок на перемену прервал разговор приятелей. Да, в общем-то, они обо всем поговорили. Так, во всяком случае, решил Борька и ошибся. Но тогда ему так не казалось. Напротив, он был вполне доволен, что этот неприятный инцидент, как выразился его друг, исчерпан. Он пошел в класс, по дороге обдумывая две мысли. Первая: что бы такое сказать Алене по поводу этой стычки у доски, и второе: что он подарит ей на День святого Валентина, который не за горами. И второе его волновало намного больше, поскольку первое рано или поздно все равно выплывет наружу. Всем известно, что в школе слухи, сплетни и информация распространяются со скоростью лесного пожара в засушливое лето.
– А о чем это ты сегодня с Катькой шептался?
Лена была настроена узнать, что за тайны вдруг связали Борю и ее сестренку. Пока она помогала ба накрывать на стол (Боря почти всегда ужинал с ними, ба настаивала), ее друг времени зря не терял. Он о чем-то беседовал с Катькой. Но о чем? Как Лена потом ни старалась, как ни умасливала сестру, так ничего и не добилась. Катька, противная девчонка, только хихикала, и Лена видела, как в ее глазах прыгают чертики. Одним словом – заговор!
– Что за секреты от меня? – Лена настойчиво дернула Борю за рукав.
– Потерпи! Осталось ждать не так долго. Всего три дня.
Сердце Лены забилось в сладостном предчувствии. Три дня! Через три дня на календаре будет 14 февраля – день всех влюбленных. Теперь это и их день тоже. Они, как и миллионы влюбленных пар на планете, будут дарить друг другу подарки, обмениваться валентинками и конечно же целоваться. Они уже много раз целовались, и каждый раз в душе у Лены начинали порхать яркие бабочки, и с каждым следующим поцелуем их становилось все больше и больше. Это было радостное чувство, ранее неизведанное, и от этого немножко тревожное. И хотя они с Борей ни словом не обмолвились о любви, Лене казалось, что именно так и выглядит настоящая любовь. И может быть, скоро, совсем уже скоро, он произнесет эти три заветных слова… От этой волнующей мысли по телу Алены пробежала легкая дрожь. Боря склонился к ней.
– Замерзла?
– Есть немножко, – сказала она и зябко повела плечами. Оказалось, что она и в самом деле чуть-чуть замерзла за время вечерней прогулки.
– Немножко. Зима все-таки, а ты так легко нарядилась. Говорил же, надень теплую куртку, – заботливо укорил Боря, развернул ее к себе и стал энергично растирать ей плечи, а потом вдруг замер, вглядываясь в ее лицо. И столько нежности было в этом взгляде, что Лена не удержалась и, приподнявшись на мысочки, сама потянулась к нему губами.
И сразу закружились бабочки, запорхали пестрыми крылышками в солнечном свете. Холодный озноб исчез, наоборот, внутри стало так горячо, что захотелось распахнуть куртку и прижаться к Боре еще теснее, почувствовать, как рядом с ее бьется его, ставшее таким родным, сердце.
– И на бис для галерки! – вдруг услышала Лена слова, сопровождавшиеся жидкими хлопками. Губы в испуге расстались, но Боря не отпустил ее. Он, как привыкший к зрительским овациям актер, крепко обнял ее и развернулся вместе с ней навстречу аплодисментам.
Ситуация выглядела до смешного нелепо, и все же Лена испытывала неловкость и легкую досаду. Подружка, можно сказать, застукала ее с поличным. Сколько раз Наташка спрашивала: «Когда же ты познакомишь меня со своим Борей?» А Лена все оттягивала этот момент по непонятной причине. И вот их свела случайность, впрочем, как известно, ничего случайного в жизни не бывает. Все в ней закономерно. Наталья тоже была не одна. Рядом с ней топтался рыжеволосый Эдик. Значит, они все еще вместе. Неплохая новость.
– Привет, подружка. Ты, я вижу, онемела от радости. – Наталья мельком взглянула на Лену и сосредоточила свое внимание на Боре. – Я Наташа. Мы с Леной живем в одном доме и дружим. А ты, надо полагать, Боря. Видишь, что ты с ней сделал, приходится самой представляться, – с игривой улыбкой сказала Наташка, с явным интересом разглядывая крепкую Борину фигуру, потом, вспомнив об Эдике, представила наконец-то его. – А это Эдик. Мы с ним тоже дружим, как вы с Леной.
Лене была хорошо известна эта напористая манера подружки. Но на этот раз она превзошла самое себя. Ей хватило несколько секунд, чтобы всех перезнакомить, всем все про всех объяснить и при этом не утратить ни грамма своей привлекательности.
Вскоре они уже свободно болтали, обсуждая возможность сходить куда-нибудь вчетвером.
А спустя три дня по коридорам и кабинетам школы гуляли валентинки и обещающие улыбки. Смех, шушуканье, вздохи сопровождались выстрелами глаз. И было заметно, что от этих точных выстрелов дрогнуло не одно сердце. Уроки превратились в длительные ожидания перемен. Преподаватели, с философской мудростью рассудив, что этот день нужно просто пережить, как переживают стихийное бедствие, на все смотрели сквозь пальцы.