– Это вы мне, санн? – опешил проситель.
– Нет, вот этим бездельникам. Э-эй!
У колодца двое мальчишек играли в «хвать-хвать».
– Что это вы тут делаете! Немедленно за работу! – заорала Эммале.
– Сейчас, санн! – мальчишки подхватили мехи и рванули в направлении лагеря.
– Так, а вам, уважаемый, поможет этот тунеядец… Из какого он племени? Я еще не могу оказать вам достаточно уважения – так длинен список достойных племен!
– Он карам, санн.
Эммале прокашлялась
– Эй! Ты, воин из карамов, немедленно ко мне!
Она не была уверена, что это звучит уважительно. Но кто откажет помощнице богини?
Здоровенный мужчина, еще не понимая, зачем он должен слушаться этого вопля, обернулся, увидел ее и медленно пошел к ним. У него был такой вид, как будто ноги с каждым шагом все сильнее и сильнее увязают в песке.
– Вот – Эммале хлопнула рукой по каменному бортику, украшенному полустертой резьбой. Мысли ворочались с трудом, и за ними плохо следовали слова. Ей очень хотелось сделать все самой, но было нельзя. – Слушай, что скажет этот человек, и помоги ему. Надо все сделать… нужен хороший лекарь.
Седой всадник посмотрел на рассерженную женщину, медленно, с большим сомнением, кивнул, выслушал все и пошел в направлении палаток, белевших там, где еще росли «железные деревья». Воин последовал за ним.
После нескольких дней, проведенных в солнечном лабиринте замка, у нее осталось на устах одно приличное слово – «немедленно». Все остальные слова неминуемо сбивались в стаи, перемешивались в кучи букв и священных знаков, и оттуда вылетало только «немедленно!»
Этот народ не любил лениться, но делал все ужасно неторопливо. Казалось, они расписывают себе работу не на недели, не на годы, а на целые века. Птицевода, не рассчитавшего свою жизнь от начала до конца, приближенным богини еще не попадалось. У Эммале не было времени проверять, так ли это. Слово «немедленно» помогало лучше долгих словесных баталий. Ученицы быстро придумали, как справиться с нехваткой гонцов и медленным шагом воинов на отдыхе. Теперь тряпичные куклы разносили письма, и большие шары легких спор удрука, из которых в сухое время года делают перины, катались по песку, перенося нужные инструменты и приказы от строителя к подсобному рабочему. Стены возводились быстро и ловко. Сердце колодца починить не удалось, хотя механики вынули его целиком и заменили изношенные части – но пристань и дома были почти готовы… Да, все это было ужасно тяжело.
Сэиланн, наоборот, была легка и изящна. Это было ужасно. Она невозмутимо появлялась там, где ее ждали, и с ее появлением движение по кругу прекращалось. Ждали ее, в отличие от Эммале, не где попало и не везде, где только можно, а только там, где требовалось окончательное решение. Тем не менее, она уставала так, что стражи у ее спальни свирепо смотрели на всех и цокали языками; «Наша Дочь спит!».
Иногда на лице богини мелькало ошарашенное выражение, как у человека, который проснулся в незнакомой комнате с мечом в руке. Обычно под конец дня она приходила сама, но однажды ее принесли.
Эммале насчитала уже четверых здешних магов, пришедших победить Сэиланн в поединке.
Чего-то она все-таки не понимала. Ни один не погиб. Один остался в совете, и раз в пять дней говорил умно, а остальное время – молчал. Куда делись трое других, она так и не выяснила.
Кейма и Кайс крутились волчком. Нужно было устроить обучение новоприбывших и заниматься такими делами, о которых и Эммале не имела никакого понятия. Исправлять то, что то и дело ломал Кайс, могла только Сэиланн. Выходило так, что помочь Эммале могли только ее собственные ученицы. Это было ужасно.
Наконец настал долгожданный день, когда в назначенный день не явился караван с провизией. Правда, долгожданный день прошел как-то быстро: стаи кормились неподалеку, а в замке уже были хорошие запасы. На какое-то время все вздохнули свободно.
Мастера, трудившиеся в бывшем воинском доме, ее тоже разочаровали. Эммале не интересовали найденные драгоценные планы городов, чертежи осадных машин, галерей и башен. Ее сейчас не интересовали долгосрочные планы ни на что. Даже на восстановление замка. Даже на восстановление стен, разрушенных убийцами. Людей нужно было кормить… Людям была нужна вода.
– Но мы не можем добыть воду! – протестовали мастера.
– Ну так поднажмите! – бросила Эммале через плечо. – И лучше – немедленно! Мы не можем постоянно призывать воду и выкачивать водоносный слой! Вы забыли о том, что здесь под песком живет соль? У нас всего один хороший колодец в замке, под скалой, и два – на подступах, а людей – вон сколько!
Прошло еще два дня.
К замку стекались толпы. Настоящие люди, говорили побратимы. Иные кружились, закрыв глаза, исступленно повторяя строки Закона в ожидании состояния Истины богини, иные уже строили на отшибе какие-то хижины и разбивали палатки. Все это гомонило, кричало, спорило и мешало само себе. Люди ставили шатры, выдирая друг у друга клочок земли. Над головой летали их ручные зубастые мелкие птицы, крича и споря, как и хозяева.
Первым нужно было обжиться. Вторым – успокоиться.
Были еще третьи, четвертые и бессчетные, которые пробивались в войско (сейчас их принимал Кейма – он неторопливо шел вдоль ряда новоявленных воинов, выбирая, кого прогнать, а кого оставить). Кто-то привез фургон ненужных товаров – Сэйланн распорядилась оставить только необходимое, а любителей продавать курения выставила за пределы медного круга, который уже рос вокруг замка, радуя Эммале. Колдуньи разных племен, невесть как уцелевшие, приходили с разными целями – кто шел учиться, а кто – соревноваться.
Мужчины и юноши, менее честолюбивые, заводили споры о том, как лучше понимать те или иные слова Закона. Присутствие самой Сэиланн их нисколько не смущало. Спасибо, хоть устыдиться могли, если она мягко поправляла – не это, не это я имела в виду…
Сэиланн призналась Эммале, что только так с ними и надо. Кричать надо на дураков. Бить – врагов. Но человек, в пылу спора забывший о том, что рядом стоит живая богиня, лучше всего перестает махать кулаками, устыдившись. Эммале, подумав, решила, что это действительно так. И помнить будет лучше. И другим расскажет. Если Сэиланн снизойдет до того, чтобы гоняться с молниями за глупыми толкователями – какая же она богиня? Надо просто поправить… Это впечатляет…
Но для этого надо быть Сэиланн.
У палатки, где сидела какая-то гадалка, раскинув паутину, копошился большой черный паук. Тут же стояли два человека с непокрытыми головами – один лысый, другой черноволосый и кудрявый – и препирались между собой, сопровождая дискуссию величавыми жестами. Где-то она их уже видела. О, моя бедная голова, голова, сколько в тебе сохранилось примет…
– Так мы же верные… Мы соблюдаем Закон? – спрашивал лысый, теребя отведенный в сторону лепесток занавеси у входа.