Вся Швейцария обогатилась, получив эту манну небесную, но в первую очередь те, кто знал ей цену – банкиры, менялы, золотых дел мастера и ювелиры. Крестьяне продавали за гроши серебряную посуду, кромсали на куски великолепную парчу, продавая ее локтями суконщикам. Самые прекрасные драгоценности сосредоточились в конце концов в руках Фуггеров, богатейших купцов и банкиров Аугсбурга. С течением лет эти драгоценности перешли к Максимилиану, сыну императора Фридриха III, который женился на Марии Бургундской, единственной дочери Карла Смелого, что и поспособствовало необыкновенному могуществу рода Габсбургов. Затем сокровища перешли к Генриху VIII Английскому и исчезли, когда Кромвель поднял восстание против Карла I и отрубил ему голову...
* * *
Альдо бродил по холму довольно долго, погрузившись в размышления о прошлом, но грубая проза все-таки отвлекла его от грез: он проголодался. Морозини вернулся к машине и проехал еще несколько километров, но не в сторону Лозанны, а в противоположную, в глубь Швейцарии, и остановился возле живописной харчевни, где миловидная служанка подала ему не только сытный обед, но и бутылку "Кло-де-Мюрай", вина, которое Альдо не ожидал увидеть в этой глухомани. Две чашки кофе, две сигареты на десерт, и Альдо решил ехать не в Лозанну, а в Цюрих. После событий сегодняшнего дня он посчитал, что ему просто необходимо повидаться с тестем.
"Три брата" обнаружили тенденцию к размножению. В голове у Альдо вспыхнуло множество вопросов. И ему показалось, что никто лучше тестя не ответит на них.
Из Цюриха он, как и обещал – правда в шутку, вовсе не собираясь из Грансона отправляться в роскошную резиденцию Кледермана, – позвонит Лизе. Да, тогда он не собирался навещать тестя, но теперь не мог вернуться домой с одним из "Трех братьев" в кармане, прекрасно зная, что вся троица мирно покоится в сейфе дворца Морица Кледермана.
Несмотря на скверную погоду – снег пошел, как только Альдо выехал из Грансона, – он еще три часа ехал мимо полей, лесов, озер и холмов, увенчанных феодальными замками. Сильно подморозило, но гололеда, по счастью, не было, и Альдо с улыбкой повторял про себя, что очутился в стране Пер Ноэля.
Бурное движение на улицах Цюриха в час пик, когда все спешат с работы домой, вернуло его из сказки на грешную землю. Альдо знал, что тесть подолгу засиживается у себя в банке, и, поднимаясь по широкой мраморной лестнице, снова улыбался, представляя себе, как будет удивлен Мориц Кледерман его визитом. Лестница из мрамора и бронзы привела его к личному кабинету банкира, в приемной которого сидел секретарь, человек средних лет, скорее молодой, чем старый, казавшийся неотъемлемой частью роскошной обстановки.
– Добрый день, господин Бирхауэр, – весело поздоровался гость. – Если мой дорогой тесть сейчас не занят с каким-нибудь посетителем, я хотел бы увидеть его немедленно.
Присущая Бирхауэру невозмутимость не позволила ему удивиться вторжению экспансивного гостя.
– Нет, он сейчас один. Добрый вечер, ваше сия...
– Чудесно! Это все, что я хотел знать!
Альдо уже толкнул дверь, ведущую в кабинет, и громко провозгласил:
– Добрый вечер, Мориц! Простите за неожиданное появление, но мне необходимо поговорить с вами! Случилась невероятная вещь...
Кледерман, словно во время правительственного приема, только едва приподнял брови, выразив удивление.
– Альдо? Что-то случилось? Лиза?
– Нет, она не больна! Ни Лиза, ни ваши внуки! Иначе я просто позвонил бы вам, а не мчался по всей Швейцарии.
– Вы мчались по всей Швейцарии? И откуда же вы приехали?
– Из Грансона. Я навещал там умирающего барона.
– Вот как.
Кледерман протянул руку и снял трубку с внутреннего телефона.
– Меня нет ни для кого, Бирхауэр, – спокойно произнес он и положил трубку на рычаг.
Затем перевел глаза на зятя и секунду смотрел на него. Альдо весело улыбался.
– И что же, Альдо? Мне кажется, вы весьма возбуждены. Неужели вы так спешили поделиться со мной вашей новостью?
– Вернее будет сказать, находкой или открытием.
– Даже так?
И снова оба замолчали, потом Альдо, улыбаясь, задал новый вопрос:
– Ваш кабинет снабжен звукоизоляцией?
Снова повисло молчание, глаза банкира сузились.
– Может быть, нам лучше отправиться домой и поговорить там? Вы похожи на кота, который облизывается при виде мыши, собираясь съесть ее на обед. Я терпеть не могу играть роль мыши.
– Нет, я вовсе не злой кот, но, конечно, не отказался бы от стряпни вашего суперповара.
Кледерман больше не раздумывал. Он, обычно ходивший размеренно и неспешно, быстро направился к двери и на ходу распорядился:
– Бирхауэр, вызовите мою машину.
– Не стоит, – остановил его Альдо. – Я нанял машину в Лозанне.
– И сдадите ее здесь. Агентства этой фирмы повсюду одинаковы. Мою машину, Бирхауэр, закрывайте бюро и можете отправляться домой.
– Так рано?! Но сейчас еще нет и...
– Вот именно! Отдохните немного. Я еду домой и не хочу слышать о банковских делах до завтрашнего утра!
– Как скажете, господин Кледерман. Признаюсь, что позабыть о цифрах, слушая музыку Моцарта...
Блаженная улыбка на лице секретаря вызвала ответную улыбку банкира.
– Согласен, время от времени можно себя побаловать. Я тоже люблю Моцарта.
* * *
Десять минут спустя роскошный серебристо-серый автомобиль уже скользил вдоль озера. В нем царило молчание. Морозини, улыбаясь про себя, краешком глаза наблюдал несомненные признаки нетерпения у человека, чье бесстрастие вошло чуть ли не в поговорку. Один-единственный раз банкир вышел из себя, и при этом воспоминании у Альдо до сих пор пробегал мороз по коже...
Внезапно он услышал вкрадчивый вежливый голосок, который совсем не был похож на обычный полнозвучный баритон Кледермана:
– Вы в самом деле не хотите мне ничего сказать раньше, чем мы окажемся дома? Даже в моей машине, где не слышно урчания мотора?
Немного поколебавшись, Альдо полез во внутренний карман и достал футляр с оправой. Чудо-рубин давно уже спрятался в его правом носке согласно давней привычке к предосторожности.
– Почему же? Позабавьтесь этой игрушкой, только при одном условии, не зажигайте плафон.
– Можно подумать, что вы меня не знаете. Могли бы не предупреждать. Но...
Что это такое?
Привыкшие к хрупким и тонким вещам пальцы банкира вертели и ощупывали странную вещицу, которая пока еще оставалась загадкой, сообщив о себе только одно: она была изготовлена из золота. Не ожидая разгадки от своего спутника, Кледерман внезапно наклонился к окошку в кабину шофера.