«Не в меня, а в Сарану! Это разные вещи!»
«Ну да… наверное. Но тело-то Сараны, а я в нем, значит – в меня. Забавно. Все-таки надо попробовать с ней… девчонка-то хороша. Как-нибудь, когда без Пиголя обойдется».
«А тебе понравились вчерашние ощущения? Кем лучше быть – женщиной или мужчиной?»
«Глупый вопрос. Мужчиной, конечно. Но было необычно… впрочем, какое-то чувство обманутости, что ли… Не того ожидал. Не такого оргазма».
«Само собой – не такого! Какого еще ты ждал? Мужского? Зато теперь знаешь, как это – когда хочется и не можешь. Живот болел отчего?»
«Отчего, отчего… пережрал, может, за ужином! При чем тут…»
«При том. При этом самом…»
«Собираться надо. Хватит. Поесть? Что-то не хочется… но надо чего-нибудь втолкнуть в себя. Черт! Горшок не унесла, чертова шлюха! Теперь завтракать рядом с парашей!»
«Это она-то шлюха? Это кто-то другой… другая целыми днями думает о сексе и тискает свои причиндалы… Серега, может, ты маньяк? Гы-гы-гы…»
«Заткнись и жри…»
И он стал жевать, не замечая вкуса еды. Впрочем, чего там замечать? Масло как масло, лепешка как лепешка… засахаренные штуки есть не стал, от вида приторных долек некоего фрукта даже скулы свело. Хорошо хоть компот не приторный…
До полудня времени было еще много, потому уселся за стол и стал выполнять задание, оставленное учителем: выписывал буквы местного алфавита, набивая руку.
Сложно, даже очень. Если язык Сергей схватывал на лету, вспоминая «давно забытое», то грамота давалась трудно – Сарана неграмотна, так что знаний, позволявших быстрее обучиться письму, не было. Как и знаний по чтению.
Кроме того, возникли трудности другого рода – местный алфавит напоминал одновременно и руны, и кириллицу, но обладал особенностями иероглифического письма, когда не так поставленный завиток мог изменить смысл слова и даже фразы на противоположный. Требовалось четко запоминать написание слов, их расположение, порядок в предложениях и фразах. Нудно, муторно, учитывая то, что голова занята не грамотой, а предстоящим отправлением на Колесо Жизни – как здесь называют смерть. Этакое колесо, как в передаче ТВ, боги его крутят, а вокруг колеса – тела воплощений. Остановилось – тела – прыг! – и обрели душу. Кому какое попало, такое и будет.
Вот только Сергей никак не мог понять – каким образом учитывается поведение человека в жизни? Если все случайно? Впрочем, может, и не случайно – если колесо многоуровневое, как этажерка. На первом уровне самые праведные души, для них тела покруче, типа «премиум», потом слой пониже – на нем души поплоше, для них вариант «стандарт», ну и так далее, до отбросов рода человеческого.
Когда Сергей начал спрашивать учителя по поводу процесса внедрения душ и распределения тел, тот впал в ступор, потом важно заявил, что данный процесс неподвластен разумению человека, как и все дела богов, потому задумываться над ним глупо и бесперспективно. Только неприятностей наживешь.
Вот с этим Сергей был полностью согласен – нажить неприятностей от здешних мелочных и больных на свою извращенную голову богов было запросто. Посему отбросил кощунственные мысли, сосредоточившись на просвещении заблудшего землянина. Себя.
Промучившись часа полтора, отбросил исчерканные писаниной дощечки.
«Бумага дорога! Ты что думаешь, демон, здесь растут бумажные деревья, унизанные пергаментами и бумагой? Дощечек хватит. Потом вымоют, и снова используешь».
Лег на постель и стал смотреть в потолок, где на узорчатом, покрытом лаком дереве возникали все новые и новые картины того, как Сергея сбрасывают в яму и забрасывают землей, в которой копошатся черви, ожидающие вкусного обеда. А еще – кидают в море, и чудовища, откусив солидный кусок филея несчастной жертвы, довольно ухают, вытирают пасть плавником и радостно говорят: «Хорошая была девка! Жаль – порция мала!»
Картины своей гибели привели Сергея в совершенно упадническое настроение, и, когда в дверь постучал гонец Пиголя, он был в том состоянии, когда хочется бежать куда угодно, спасаться неизвестно от чего и врезать по первой попавшейся противной роже, которая подвернется.
На беду, подвернулась рожа именно того охранника, которому Сергей разбил кружкой голову. Эта самая голова уже была здорова, как будто ничего с ней и не было.
«Слава магии! Слава отечественной медицине!» – саркастически прошипел внутренний голос.
– Опять ты! – с ненавистью выдохнул Сергей, и его накрыла красная волна гнева, неуправляемая, неконтролируемая, жаркая! Волнения последних дней, ожидание неприятностей, нервная прошлая ночь – все слилось в одном движении, а именно ударе в пах несчастному охраннику. Тот глухо замычал, ухватившись за промежность, и осел на пол, шипя сквозь зубы:
– Ссссукааа! Чтоб ты сдооохлааа!
И тут же получил ногой в челюсть, от чего свалился на пол без чувств.
Испуганная Абина выглянула из-за дверного косяка, пискнула:
– Повозка ждет тебя, госпожа! – и тут же скрылась за угол, не желая попасть под руку разъяренной бывшей подруге.
Сергей выдохнул, потер лоб – что это на него нашло? Такие всепоглощающие, безумные вспышки ярости бывали у него только по пьянке, и то очень редко. В основном Сергей держал себя в руках. А сегодня, сейчас… ПМС?! Только этого не хватало!
Сергей даже замычал от нахлынувшего отчаяния – опять-таки нерационального, преувеличенного, выжимающего слезы. А ведь что такого? Раз он теперь женщина, следовало ожидать, что когда-то у него начнутся месячные. Знал это. Ждал этого – с замиранием сердца, с дрожью и отвращением. И что теперь? А что теперь? ПМС – вот что.
Сергей усмехнулся – где-то слышал или прочитал, что в какой-то стране приняли интересный закон: если женщина совершила акт насилия по отношению к некому человеку и у нее в это время был ПМС, ее оправдывают в суде. Считалось, что в момент совершения преступления она находилась в невменяемом состоянии и не могла контролировать свои действия. Тогда Сергей посмеялся над глупым законом…
Пиголя не было, на козлах сидел молодой возчик – парнишка, вечно шмыгающий сопливым носом. Он ковырялся в ноздре и при виде подходящей к нему госпожи Серг прервал процесс очищения, вытер ладонь о штанину и заявил, испуганно косясь на злющую, как демон, девицу:
– Господин Пиголь сказал, чтобы ты ехала одна. Я тебя отвезу и вернусь. Оттуда доберешься сама, как сможешь.
– Откуда я доберусь? – Сергей опять почувствовал, как его захлестывает злоба, усилием воли подавил ее и уже спокойнее переспросил: – Откуда доберусь? С того света? С Колеса Жизни?
Возчик вытаращил глаза, будто увидел на месте Серг чудовище, замялся, откашлялся и хрипло сказал, покраснев, как вареный краб:
– Не знаю, госпожа. Только он сказал, а я передал. И вот еще оставил, – возчик протянул на ладони небольшой мешочек, в котором что-то глухо позванивало. Сергей принял мешочек, раскрыл его: десяток серебряных монет с профилем местного царька. Видимо, на проезд, на извозчика. Привязал к поясу, молча сел в коляску: