Но как только она вошла, я резко рванула створку двери к себе, а потом с силой двинула ее вперед – так, что она защемила Веру Сергеевну. Та вскрикнула от боли, и я выскочила из-за двери и обрушила топорик на голову оборотня.
Вера Сергеевна рухнула ничком.
Алекс прижал ладонь ко рту, давя вопль. Я тоже.
Подсвечник закачался, пламя заплясало по стенам, и мне чудилось, что кудри Веры Сергеевны змеятся и расползаются по полу, но присмотревшись я увидела: это кровь струится из ее головы, путаясь с локонами и растекаясь по темным половицам.
– Сашенька, все хорошо! – воскликнула я, протягивая к Алексу руки, и он бросился в мои объятия.
Мы не замечали ничего, потрясенные, почти задыхающиеся от облегчения… мы не замечали, что Вера Сергеевна очнулась, медленно подняла окровавленную голову, а потом вдруг рывком вскочила и бросилась на меня, протягивая вперед свое страшное оружие – волчьи челюсти!
– Берегись! – долетел до меня чей-то крик, и Алекс, увидевший, что происходит, взмахнул своим перочинным ножичком, пытаясь защитить себя и меня.
В это мгновение грянул выстрел… Вера Сергеевна сильно качнулась вперед, ударилась о шкаф всем телом и сползла на пол с кровавой раной в спине.
Железная волчья челюсть, которую она продолжала сжимать, лязгнула в последний раз.
Алекс с изумлением смотрел на свой ножик, половина лезвия которого была словно откушена.
В комнату вошел Григорий Васильевич с ружьем, ствол которого еще дымился, – я даже ощутила кисловатый запах пороха. Григорий Васильевич мгновение смотрел на залитое кровью тело, потом отбросил ружье, протянул руки – мы с Алексом кинулись к нему, прижались…
– Все кончилось, – сказал он. – Все кончилось, мои любимые!
И правда – все страшное кончилось для нас. Мы с Григорием Васильевичем вскоре обвенчались и покинули Заярское. Нам еще предстоит решить, что делать с имуществом Веры Сергеевны и ее страшным оружием.
Дом – наследство Алекса – будет, конечно, заброшен.
Собирая вещи, я еще раз взглянула на книги, оставшиеся от Вольфа Дугласа, все эти труды чернокнижия и колдовства, – и увидела среди них тот самый том «Британники», о которой упоминал когда-то мой отец. Я перелистала том и узнала, кто был предок Дугласа – тот человек, который посеял семя зла, человек, который смастерил челюсти железного волка.
Его называли любимым оборотнем королевы. Это была шутка – очень недобрая шутка! Она стоила ему жизни…
Дуглас был очень предан королеве и решил помочь ей соединиться с сэром Робертом Дадли, ее возлюбленным. Дадли бы женат. Дуглас решил убить его жену. В один роковой день, когда все обитатели дома Дадли отправились на ярмарку, заболевшая леди Мэри осталась одна. Когда ее нашли, она лежала внизу лестницы, но шея у нее была не сломана, а перекушена страшными железными челюстями.
Можно было подумать что угодно, однако нашлись свидетели, которые заметили Дугласа, который тайком прокрался в дом Дадли…
Да, Вольф Дуглас был необыкновенно предан королеве и готов для нее на все! Но королева не оценила его преданности. Она отвернулась и от Роберта Дадли, и от Дугласа. От первого – чтобы ее не обвинили в прелюбодеянии и пособничестве в убийстве. От второго – чтобы ее не обвинили в связи с колдуном и оборотнем. Дадли всю жизнь горевал об упущенных возможностях. Он был уверен, что стал бы королем, если бы не эта досадная оплошность со скандальной смертью его жены. С трудом удалось распустить слух, что леди Мэри «всего-навсего» сломала шею – это спасло Дадли от костра.
Но не спасло Дугласа! Потом этой ужасной смертью погиб его потомок, отец Алекса.
Я ни за что не позволю, чтобы и мой ненаглядный мальчик унаследовал их злую судьбу. Я сделаю все, чтобы жизнь моего приемного сына стала спокойной и счастливой.
…Когда на другой день я укладывала его спать – уже в доме Григория Васильевича, в нашем новом доме, – он тихонько спросил меня:
– Нэнни, ты ее видела?
Я сразу поняла, о ком говорит он. О той женщине, голос которой вдруг долетел до меня, которая крикнула «Берегись!», чтобы спасти нас…
Конечно, в комнате никого не было. Конечно, мне почудилось! И все же ощущение того, что рядом был кто-то еще, не оставляло меня никогда.
Может быть, это была добродушная Любаша, которая и впрямь превратилась после смерти в ангела, как и предсказала ей «гадальная книга».
Может быть, это моя мать вновь предостерегла меня, как тогда в лесу.
А может быть…
Нет, я не знаю, что это было, но я счастлива, что мир полон необъяснимым и чудесным и что оно спасло меня.