Шале в горах | Страница: 26

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

– Да не стоит так суетиться, голой я бегать не собираюсь… это я говорю специально для любителей клубнички. Хотя воздух рано или поздно закончится, чтобы вы тут ни делали. Хотя теперь это неважно.

– Мы переживали, дорогая, что вы заболели. Столько времени не показывались, не радовали нас своим присутствием. – Марк посмотрел на Стеллу. – Вас не поставили в известность, что мы тут придумали? Вам может показаться это забавным. Ане пришло в голову, что Господь собрал нас всех вместе здесь из-за наших грехов. И вы знаете, теория оказалась не лишена справедливости! Все, кроме вас и Артёма, рассказали свои истории и, вы не поверите, все оказались замешаны в неприятных историях. То есть у каждого есть грех за душой. Теперь мы ждём с нетерпением вашего рассказа, уважаемая Стелла. Каков ваш смертный грех?

– Мой?! – удивилась Стелла. – Зачем вам копаться в чужом грязном белье? Хотя… вы знаете, исповедь перед смертью… да, перед смертью стоит исповедоваться, вы правы. – Стелла засмеялась. – Как это раньше называлось? Братская могила? Коллективный склеп? А мы все призраки шале! – Стелла захохотала, запрокинув голову.

– Но мы не собираемся превращаться в призраков! – обиженно ответил Марк.

– Да?! А кто вас спрашивает? В рай-то грехи не пускают, так что будем призраками.

– Мы надеемся, – вступила в разговор Анна Ивановна, – что Господь услышит наше искреннее раскаяние, и поможет найти выход.

– Для вашего возраста, милая моя, вы чрезвычайно наивны!

Анна Ивановна вспыхнула:

– А при чём здесь возраст?

– Да при том, – томно вздохнула Стелла, – что возраст – это жизненный опыт. Хотя зачем я вам это говорю? Я не против этой игры. Тем более чем ещё заниматься смертникам в могиле? Я расскажу, только после мальчика, Артёма. Считайте это моим капризом.

Артём развёл руками:

– Да пожалуйста! Как пожелает дама. Не вижу особой разницы. Я, значит я. Мой грех, строго говоря, тянется из детства: я ненавидел свою мать. Просто лютой ненавистью. Хотя никогда её не видел: был оставлен ею в младенчестве, и меня воспитывал отец. Он был вечно занят, и редко я его видел. К слову сказать, я из этих мест. Пока мать отца, моя бабушка, была жива, я в основном проводил время у неё, потом в интернате, куда отец отправил меня учиться. Долгое время я не знал, куда делась моя мать, отец не рассказывал, а я особенно и не настаивал, считая, что сам скажет, если сочтёт нужным. Однажды он обмолвился мне, будучи в плохом настроении и немного в подпитии, что мать сбежала с любовником, бросив ребёнка, то есть меня, на произвол судьбы. Больше я ничего не спрашивал, решив раз и навсегда, что женщина, способная бросить своего ребёнка, не имеет права на то, чтобы о ней помнили. Конечно, в то время я думал намного более… м-м… зло, что ли… о матери, ругал её последними словами, а потом успокоился и вычеркнул из своей жизни. Если меня кто-то спрашивал о ней, неважно из каких побуждений, я готов был чуть ли не в драку лезть. Отца я уважал, хотя он воспитывал меня довольно жёстко: никаких поблажек, ничего лишнего. Не баловал, в общем. До определённого времени я и не догадывался, что он довольно состоятельный человек. Точно не знаю, как ему удалось разбогатеть, знаю только, что он несколько лет провёл на нефтяных месторождениях. То ли нефть искал, то ли ещё чего, не знаю, но деньжонок он там заработал, открыл фирму – и понеслось. Мой папа был тёртый калач, сколотил состояние – будь здоров.

– Так ты богатый жених?! – воскликнула изумлённая Катя. – А по виду не скажешь…

– Теоретически. Не успел ещё воспользоваться преимуществами состояния, даже в наследство вступить не успел.

– Так твой отец умер?! – не унималась Катя.

– Умер. Недавно. Но ты опережаешь события. Кстати, я и уехал в горы, чтобы немного отвлечься… его смерть произвела на меня тягостное впечатление, хоть мы и не были особенно близки, но всё же единственный родной человек… отец считал, что настоящий мужчина должен всего добиваться сам: женщин, денег, и так далее. И теперь я думаю, что он был совершенно прав. Получить все блага на блюдечке с голубой каёмочкой – это слишком примитивно. Жизнь земляного червяка.

Артём задумался и сунул в рот сигарету. Анна Ивановна наблюдала за Стеллой. Стелла слушала Артёма весьма заинтересовано, даже излишне заинтересовано, если так можно выразиться. Лицо её напряглось, рот приоткрылся, лоб покрылся испариной, она заметно нервничала. Артём закурил и продолжил:

– Но суть не в том, а в моем грехе… что-то я отвлёкся на лирические отступления. Просто хотел сказать, что именно ненависть к матери и сыграла свою роль. Как-то так, в общем… короче, работал я в одной фирме, начальником у нас была дамочка как раз возраста моей матери. Я её сразу невзлюбил, мне всё мамаша виделась в её ухоженном лице… такая же холеная, холодная, надменная… стерва, другими словами. В довершение ко всему, у неё был молодой любовник, которого она периодически подкармливала. Это меня бесило больше всего. Жанна, так её звали, чувствовала моё отношение и платила мне тем же, то есть мы были на ножах. Жанна заведовала финансами в нашей фирме, никому не доверяла, все договоры шли через неё. Не надо объяснять, что недоброжелателей у неё хватало. Конечно, что-то прилипало к Жанниным шаловливым ручкам, но владельцы фирмы ей доверяли. Жанна постоянно ставила мне палки в колеса, находила повод урезать мою зарплату, отчитывала за плохую работу. Я устал от неё, она надоела мне хуже плесени, но в то время уволиться я не мог, деньги были нужны. Про капиталы папаши я, как сказано выше, ничего не знал.

Один из наших партнёров, у которого тоже были тёрки с Жанной, обратился ко мне с деликатным предложением – проучить спесивую начальницу. Я отреагировал очень радостно. Надо думать: такой случай, пощипать нервы нашей королеве. Я согласился. Нужно было выкрасть у неё кое-какие документы за вполне приличную сумму. Деньги, как вы понимаете, тоже сыграли не последнюю роль. – Артём усмехнулся. – Сейчас подумал: продался, как Иуда, за тридцать серебряников! – Ну вот. Я снял слепки с её ключей, она любила бросать сумочку где попало и выносить мозги подчинённым. Как-то задержался после работы на пару минут и спёр эти чёртовы документы из её кабинета. Отдал, как мы и условились, и получил свои тридцать серебряников. Я не знал, что это так важно! Я не Иуда. Я думал, её накажут – и этим все закончится, ну, лишат премии там, уволят на худой конец! – Артём замолчал, нервно потирая переносицу.

Катя не выдержала:

– Так что с ней случилось? Повесилась, что ли?

– Нет, не повесилась. Её посадили. На пять лет. Это были очень важные бумаги… обвинили в чём-то немыслимом, возможно, что-то подделали, короче, я подставил её на полную катушку… конечно, я скоро уволился, не мог себе простить такой мерзости, по сути, она ничего особенно плохого мне не делала. После этого я оказался в горах. Вот и вся история.

– И ты сделал это только потому, что она была похожа на твою мать? – голос Стеллы звенел, как будто задели лично её.

– Наверное, да. Сейчас я не могу вспомнить это точно. Но почему же ещё? Других причин не было.