– А вас, Дмитрий Афанасьевич, все сказанное никоим образом не касается, – с усмешкой проговорил Андрей. – Вы остаетесь в этом славном местечке. Серьезно, Савельев. – Капитан сменил тон. – Заройся напротив казарм и там проведи ночку. Можешь вздремнуть до рассвета, но только не храпи. К шести часам доложишь обстановку.
– Понял, командир, – заявил Савельев. – Безусловно, это лучше, чем голой задницей по минному полю.
– Почему голой? – не понял Дорофеев.
– Будешь взлетать – узнаешь.
Эта ночка выдалась чертовски непростой. Они резали проволоку зазубренным ножом у самой земли. Один приподнимал, другой протискивался. Обошлось без царапин. Еще полминуты ушло на то, чтобы привести все в божий вид. Они успели как раз к появлению часовых.
Укропы прошли фактически у них по головам, обсуждая достоинства и недостатки некой Оксаны, работающей волонтером в полку. Один был уверен, что сможет развлечься с ней в любое время и при какой угодно погоде. Второй убеждал товарища в полной бесперспективности его планов. Ведь Оксану обиходил не кто-нибудь, а лично командир роты, которому такие разговоры могут крайне не понравиться.
Украинские военные удалились, скрипя новенькими бутсами. Разрезанная сетка оказалась мелочью, недостойной их внимания.
– Анекдот, блин, – прыснул Дорофеев. – «Больно не будет», – успокаивала Украина Европу, входя в нее.
Уносить ноги по минному полю было бы, конечно, верхом крутизны, особенно учитывая пост на вершине холма, где сидели явно не слабовидящие. Но что-то подсказывало капитану, что можно обойтись и без этого геройского подвига.
Они вприсядку двигались вдоль колючей проволоки и метров через четыреста добрались до каменистой гряды, вдающейся в поле, словно пирс в океан. Усеченную макушку возвышенности закрывали деревья. Ополченцы ползли по камням, ощупывая подозрительные выпуклости.
Дальше оказалось еще проще. Гряда оборвалась, но в двух шагах обозначилась канава, идущая перпендикулярно дороге. Появилась возможность включить фонарик.
Они нарвались лишь на одну мину. Какой-то приколист все-таки сунул ее в канаву! Дорофеев отшатнулся от находки, как от кучки дерьма, а Андрей подумал, что если на такую прелесть наступить, то вони потом точно не оберешься.
Ополченцы выползли на дорогу и облегченно вздохнули. Они совершили марш-бросок по кустам, перебежали через развилку и, окончательно обессилевшие, ввалились в лес. Сзади все было тихо.
Дыша, как загнанный конь, Андрей присел за дерево и поинтересовался по рации:
– Липник, вы где?
– Ты смотришь прямо на меня, – отозвался тот.
– Неужели?..
Товарищи, уже порядком подзабытые, выбрались из кустарника, похлопали сослуживцев по плечам. Низина, где они расположились, была практически сухая. Они натаскали туда травы, устроили вполне приличное логово.
– Все, спим, – пробормотал Костюк, сворачиваясь клубком. – Всякий уважающий себя боец обязан спать по восемь часов в сутки. В каждом мужике должен дремать кот.
– Да бес с ним, пусть дрыхнет, – заявил Голуб и махнул рукой. – Если Костюк не выспится, от него все равно не будет никакого толку. Рассказывай, Андрюха, что вы нам уготовили.
– Ивана спровадили?
Расхохотались все, даже Костюк во сне что-то буркнул и захихикал.
– Такой прилипчивый, просто жесть! – посетовал Липник. – Но парень хороший, правильный. Слезу пустил, митинговать начал, но мы его прогнали, дав торжественное обещание, что через пару лет обязательно запишем в ополчение.
– Мужики, вы что, издеваетесь? – Дорофеев схватился за голову. – Вы готовы потратить на это безобразие еще целых два года, лучших в своей жизни? Я этого не переживу!..
– Ну, может, до Киева и пораньше дойдем. – Голуб мечтательно уставился в пространство.
Андрей коротко описал ситуацию. Ополченцы с трудом переваривали услышанное.
– М-да уж, хуже некуда, – заметил Липник.
– Но мы постараемся, – сказал Дорофеев. – Ладно, мужики, всыплем этим тварям по первое число. Сколько невинных людей они уже в могилу отправили! Вам не кажется, что это не укропы, а мы проводим АТО?
Поспать им удалось не больше двух часов.
Когда Костюк, назначенный наблюдателем, толкнул его в плечо, Андрей вскочил, как новобранец после первой побудки.
– Андрюха, люди в лесу! – взволнованно сообщил боец. – Возможно, наши, но кто их знает.
Изумлению Окуленко не было предела. Впрочем, о способностях капитана Ковальчука, проведшего лучшие годы жизни в спецназе ГРУ, он был наслышан. Резервная группа прибыла точно в указанный район, сохранив багаж и не понеся потерь! Часы показывали без нескольких минут четыре.
На поляну выбрались люди, увешанные снаряжением и оружием. Восемь человек. Это было очень даже неплохое подспорье. Рассеянный свет блуждал по лицам прибывших. Молодые и не очень, бородатые, волосатые, один – с выбритым до блеска черепом.
Подтянутый мужчина лет тридцати пяти, темноглазый, с окладистой, коротко стриженной бородкой, протянул короткопалую конечность.
– Ковальчук Анатолий Иванович. Лично не знакомы, капитан, но наслышан.
Да уж. Андрей тоже был наслышан. Об этом способном парне, лишенном амбиций и честолюбия, ходили легенды.
В июне несколько десятков человек под его началом вырвались из осажденной Корниловки, дочиста спалив танковый взвод укропов. Они с боями прошли по тылам врага, нагнали ужаса на бойцов аэромобильной бригады и взорвали практически весь ее арсенал.
Потом ополченцы осадили село Крючково, где стояла украинская часть, и вынудили всех солдат сдаться. Укропы едва не умерли со стыда, когда узнали, что их пленили двадцать бойцов, полумертвых от усталости. Люди Ковальчука отобрали все оружие у бравых хлопцев, надавали им полновесных тумаков и отпустили с миром, тщательно сняв все происходящее на видео.
В Киеве был скандал. Чиновники кричали, что это постановочный фильм российского режиссера, а пользователи Всемирной паутины наслаждались зрелищем и тиражировали запись.
Оголодавших парней Ковальчука встречали в Донецке, как солдат Цезаря, с триумфом вернувшихся из похода. Он усердно смущался перед камерой, решительно отказывался от интервью.
– Высший балл, капитан! – заявил Андрей. – Мы шли к намеченной цели без малого сутки, со всеми остановками и приключениями. А вам хватило двух часов.
– Благодаря координатам, которые ты дал, капитан. «Ми‑8» имел соответствующий бортовой номер. Он вроде как приписан к администрации Донецкой области. Я имею в виду ту, которая окопалась в Мариуполе. Сбивать такую вертушку укропы посчитали неэтичным. Пока они разобрались, мы ушли из опасной зоны, сели в двух верстах от речки Ванарвы, переправились севернее моста, координаты которого ты тоже дал. Прошу любить и жаловать, капитан. Вот моя золотая рота. – Ковальчук повернулся к своим бойцам, скидывающим на землю рюкзаки и оружие. – Мой заместитель Лева Верещагин. – Бритый наголо крепыш сделал небрежный приветственный жест. – Это наши зубры – Рушило Георгий, Зимин Станислав, Вася Горденко. Этот вообще наше кладище ума.