Наручные часы показывали семь утра, я ехала в такси и очень нервничала. Мне нужно было их навестить. Как бы я ни гнала от себя все те чувства, которые так тщательно скрывала, они рвались наружу. Выносить это больше не было сил.
Я почти подошла к нужному месту, но вдруг резко остановилась: возле «моей» могилы на корточках сидела молодая девушка в очках, в руках она держала белые розы. Я спряталась за дерево, чтобы меня невозможно было увидеть. Девушка сидела ко мне спиной, и я понятия не имела, кто она и что она тут делает. Она сняла очки и положила розы на «мою» могилу. Недалеко стоял молодой человек, и было видно, что его это напрягает.
– Мэри, пойдём, нам пора, сколько можно?! – его голос прыскал ядом.
Неужели это Мэри Питерс? Никогда бы не подумала, что она будет приходить ко мне. Видимо, я ошибалась в ней, и она действительно считала меня подругой. Не думала, что обо мне ещё кто-то вспоминает. Это для меня было открытием.
Она ничего не ответила парню, а лишь шмыгнула носом и промокнула глаза носовым платком, который ей протянул её спутник. Встала, дотронулась до мраморной плиты, проведя пальцами по моему имени, и молча ушла, пройдя мимо парня. Он взглянул на белый мрамор и тоже удалился.
Подождав немного, пока они отойдут на значительное расстояние, я вышла из своего укрытия. На душе было тоскливо, грустно и скребли кошки. Я поднесла к лицу белые розы и втянула их аромат. Она знала, что я любила именно белые розы. Не красные, розовые или жёлтые, а именно белые. Они чистые, нежные, непорочные. В глазах стояли невыплаканные слёзы готовые обрушиться. Я провела рукой по выдавленным буквам своего имени. Слеза скатилась по щеке и упала на мрамор, оставив маленький след. Я подняла голову вверх и зажмурилась, прогоняя слёзы и заглушая рыдания, вот-вот готовые вырваться наружу.
– За что ты так со мной?! Боже, что тебе я сделала?! Что?! Разве такой жизни ты для меня хотел! Я ничего не понимаю. Ничего! Я не могу понять, почему ты так со мной поступил. Я совсем ещё ребёнок, чтобы понять всё это. В моей душе до сих пор живет та маленькая шестнадцатилетняя девочка, которая никак не может понять, почему её родителей убили. Почему ты оставил меня? Зачем я тебе? Я не хочу жить. Жить той жизнью, что ты мне уготовил, но мне приходится это делать, и виноват в этом ты! – я кричала в небо, упав на колени. Мне было всё равно, увидит меня кто-то или нет. Это тяжёлым камнем давило мне на грудь, и я должна была выплакаться и выговориться. Я прижала к груди колючий букет белых роз. Такой нежный и в то же время жестокий. Как этот мир. Красивая, нежная оболочка с острыми шипами. На вид он прекрасен, но стоит к нему прикоснуться, он больно уколет тебя.
Я упала на колени перед могилой отца и заплакала сильнее. Два года я гнала их от себя. Старалась не думать о них. Мысли о них причиняли мне боль. Я отключила все чувства. А сейчас они вырвались, взорвались и поглотили меня.
– Прости, прости меня! Я обязательно найду того, кто это сделал. Я клянусь тебе, папочка. Он ответит за всё. За ту боль, за те страдания, которые я пережила. За боль, которую пережили вы. Я клянусь, отец! Я сдержу своё слово. Я обещаю.
Я очень долго сидела возле их могилы. То плакала, то смеялась, вспоминая свою прошлую жизнь, а потом снова рыдала, как сумасшедшая. Мне было больно. Больно осознавать, что их больше нет.
Глаза опухли от слёз. Надев очки, я спряталась за привычной маской безразличия. Чувства были снова отключены. Делать ничего не хотелось. В душе была пустота. Полдень в Нью-Йорке. Пробка. Километровая и многочасовая. С кладбища я возвращалась намного дольше, чем ехала туда. В квартире меня встречал Хантер с серьёзным видом.
– Где ты была?
– Гуляла! – чёрт, и зачем он вернулся именно сегодня?
– Что с голосом?
– Ничего! Жизнь прекрасна! – я язвила. Очки снимать не хотелось: сразу обрушится шквал вопросов, на которые я не могла дать ему ответ.
Я прошла и упала на кровать, уставившись в потолок.
– У тебя плохое настроение? – Хантер не унимался.
– Иди к чёрту! – лучше бы он ещё пару дней не появлялся. Зачем он приехал именно сегодня? Я не хотела его видеть. Я не хотела ничего. В душе было больно и пусто! Мне самой не хотелось жить!
Хантер подошёл и резким движением поднял меня с кровати. Очки слетели, и я предстала перед ним во всей красе с опухшими, заплаканными глазами. Его взгляд был жесток и суров. Он молчал и просто смотрел на меня. Только сейчас я заметила, что уже не такая я и маленькая, у нас с ним почти одинаковый рост, я пониже только на несколько сантиметров. Я и не заметила, когда выросла.
– Что с тобой происходит? – голос был спокоен, а взгляд немного подобрел.
– Я устала! Я так больше не могу! – я оттолкнула его, ударив в грудь. – Мне надоели все эти бесцельные тренировки. Я хочу большего! – голос сорвался на крик.
– Ты не готова! – он развернулся и отошёл к окну.
– Я готова! Ты это прекрасно знаешь. Ты не хочешь, чтобы я двигалась дальше, вот и всё! Ты не хочешь, чтобы я переступила черту! Но только ты забыл, Хантер, что я пошла за тобой только ради того, чтобы именно и переступить эту черту. Пошла, чтобы научиться убивать. И я этого хочу. Я готова. И если ты не можешь мне этого дать, тогда наши с тобой пути расходятся! – я выкрикнула всю тираду на одном дыхании, не отдавая отчёта в последних словах. На самом деле я не хотела потерять Хантера. Без него я никто.
Он быстро обернулся, схватил меня за руку и вытащил из квартиры. Мы спускались в лифте до гаража, и я видела, как он нервничал. Он был безумно зол. На меня ли, на себя ли, но очень зол. Как обычно, он просто молчал. Меня это бесит, жутко бесит. Это просто не выносимо!
– Может быть, ты скажешь, куда мы направляемся? – я закипала.
Он вытолкнул меня из лифта и посмотрел со злостью.
– Разве ты не хотела большего?
Сердце бешено заколотилось. Большего? Я хотела большего. Мы дошли до наших парковочных мест. В углу я узнала знакомый мне седан, запылившийся от неиспользования. Недалеко от него под чёрным чехлом стоял мотоцикл.
– Твой мотоцикл?
– Да.
Я направилась к нему, очень хотелось на него взглянуть.
– Садись в машину, у нас мало времени.
Я ещё раз оглянулась на мотоцикл. Как-нибудь в другой раз. Но я обязательно на нём прокачусь.
Мы неслись как сумасшедшие, как будто за нами кто-то гнался. А потом он немного успокоился и снизил скорость. Хантер молчал и лишь изредка зло поглядывал на меня. Я же не понимала, что всё это значит.
Брайтон-Бич – район, расположенный в Нью-Йорке на юге Бруклина, густонаселённый русскими, евреями, украинцами. Мы ехали по задворкам Брайтон-Бич очень осторожно, как будто Хантер, как охотник, выслеживал свою дичь. Остановились возле старого кирпичного дома. Хантер надел очки и велел мне выходить.