Я закрыла глаза, глубоко вздохнула и посмотрела на него.
– Я обычная туристка! Я ни на кого не работаю. Я приехала сделать фоторепортаж о стране.
– Ты не работаешь в журнале, София Фрошель! Такого человека вообще нет. За тебя даже не у кого просить выкуп!
– Я ничего не знаю! – я прокричала, вложив последние силы.
– Может быть, это поможет тебе вспомнить! – он схватил мою руку, другой боевик перехватил её и крепко сжал, а Хамзат, взял палец и щипцами зажал ноготь. Ужас сковал меня.
– Последний раз спрашиваю, – он зажал сильнее, а я зажмурилась в ожидании боли. – Ты сама напросилась!
Резкая боль во всей руке. Мой крик разлетелся по всей округе, сгоняя птиц с деревьев. Меня окатили холодной водой, приводя в чувство.
– Ну что, так и не вспомнила?
Я лишь слегка улыбнулась и, собрав оставшиеся силы, плюнула ему в лицо. За что получила очередную смачную пощёчину.
На левой руке были сдёрнуты три ногтя. Я молчала. Хамзата это стало раздражать. Он велел отвести меня, а напоследок сказал, что если я не начну говорить, то он передумает и «пустит» меня через сотню своих солдат.
Мне уже было всё равно. Пусть делают, что хотят. Единственное, что я хочу, так чтобы это поскорее закончилось. Я хочу умереть! Это всё, о чем я сейчас думаю. Боль невыносима. Терпеть нет сил. Жить? После всего этого жить не хочется. Психика уже нарушена! Мозг практически не соображает: я постоянно нахожусь в полуобморочном состоянии.
Меня закинули в тёмную и сырую камеру. Я осторожно подняла руку и, оторвав небольшой кусок ткани от футболки, замотала пальцы на левой руке. Пальцы дёргались от боли, а кровь не переставала капать. Я села на колени и прижала руку к груди. Сил не было даже заплакать.
Сколько я уже здесь? Неделя, две? Время проходит незаметно для меня. Мне кажется, что я нахожусь в плену уже целую вечность. И почему они так долго тянут? Разделались бы со мной поскорее! Пальцы на руке немного зажили, но опухли от грязи. Ко мне пару раз приходили, но не трогали, дали воды и черствого хлеба, который я проглотила в считанные секунды. Я пугалась каждого звука и вздрагивала от каждого шороха, ожидая, что вот-вот за мной придут и, как сказал Хамзат, «пустят по кругу». Это было самое страшное. Это то, после чего я, если и выживу, сама покончу с собой. Быть изнасилованной сотней солдат – это было выше моих сил. Я этого не переживу. У меня никогда не было мужчины. Я никогда об этом и не думала, но вот сейчас, в этот момент, я поняла, что возможно, никогда не испытаю те чувства, которые испытывает человек в жизни. Страсть, счастье, любовь… Любовь? Что значит любить и быть любимой? Что это значит? Мне никогда этого не узнать! Никогда!
Дверь заскрипела – и моё сердце оборвалось. Вот этот момент и настал. Сейчас они сделают это со мной!
Меня в очередной раз схватили под руки. Я шла, едва перебирая ногами. В голове бессвязно мелькали разные мысли. Меня завели в комнату. Руки связали кожаным ремнём и пристегнули к кольцам, подвешенным к потолку, заставляя меня встать на носочки. В стороне я увидела боевика, сыпавшего соль в ведро с водой. Я нервно сглотнула и даже боялась подумать, что со мной могут сделать. В дверь зашли ещё двое боевиков, у одного в руках был кнут. Грубые мужские руки сорвали одежду, оставив меня обнажённой до талии. Страх отнял способность говорить, думать.
– Я спрашиваю тебя последний раз, София Фрошель. Кто тебя нанял? У меня много врагов, София! Скажи мне кто, и я отпущу тебя. Рассел? Али Бакран? Петров? Кто, чёрт тебя побери! – Хамзат потянул меня за волосы, подойдя сзади, запрокидывая мою голову.
Кажется, независимо от меня, откуда-то изнутри, прохрипел мой голос:
– Шакалы! Изверги! Я вам ничего не скажу!
Он резко отпустил волосы и махнул своему боевику.
Тот быстро смочил плеть в солёной воде и, подойдя ко мне, поднял кнут. Я затаила дыхание и зажмурила глаза в ожидании удара. Послышалось мягкое шипение. Я вздрогнула скорее от удивления, нежели от боли. Единственный звук, который я издала, это было моё тяжелое дыхание.
Хамзат засмеялся.
Громкий свист разорвал воздух, и жало кнута обвилось вокруг моих рёбер… Из глаз посыпались искры. Кнут снова и снова обжигал кожу. Раны стали лопаться и расползаться – из них закапала кровь. Я извивалась, пытаясь освободиться. Но кнут бил сильнее и сильнее. Наконец я обмякла и перестала сопротивляться. Сил не хватало даже на то, чтобы кричать. Боль. Невыносимая, ужасная, нестерпимая, адская. В глазах сверкали искры после каждого удара. Я невольно всхлипнула. Откуда-то из глубины сознания я услышала, как Хамзат приблизился к моему лицу и спросил:
– Ты будешь говорить, чёртова сука?
– Гори в аду, шакал! – еле прошептала я и скорчилась от боли, проваливаясь в кромешную тьму.
Холодная вода, вернувшая меня в чувство, смыла соль со спины. Жутко щипало, жгло, всё болело. Вся спина была сплошным кровавым месивом.
– Мне надоело с тобой возиться! – закричал Хамзат, ударив ногой ведро с водой. Глаза его были переполнены яростью, горели огнём. Он схватил толстую палку и ударил меня сначала в живот, а потом изо всей силы ударил по ногам, отчего я затряслась. Слёзы непроизвольно лились по щекам. Господи, молю, пусть всё это закончится сейчас. Я не могу больше терпеть. Я хочу умереть!
Полуобморочное состояние. Разум перестал что-либо воспринимать. Я провисела в таком состоянии, наверное, сутки, периодически теряя сознание. Вся спина покрылась коркой. Жутко болело всё: спина, руки, ноги, голова. Время от времени Хамзат приходил и проверял, жива я ещё или нет. И когда я приходила в себя, снова бил меня с такой силой и зверством, что сил терпеть уже не было, и я снова погружалась в беспамятство.
Хамзат замахнулся для очередного удара, как вдруг в комнату вбежал боевик и что-то быстро прокричал на арабском. Мозг уже не воспринимал никакую информацию. Комната закружилась, и я снова провалилась во тьму.
Чьи-то руки стали судорожно развязывать мне жгуты, снимая меня с цепей.
– Давай, очнись! – меня окатили холодной водой один раз, потом снова. – Давай, София, очнись!
Я попыталась открыть глаза, которые заплыли от синяков. Знакомый голос говорил и говорил:
– София, нужно торопиться! Пойдём! Вставай!
Я тряхнула головой, пытаясь прийти в чувство. Всё тело трясло и било в конвульсиях. У меня было шоковое состояние. Меня ещё раз окатили холодной водой. Я немного пришла в себя и посмотрела на человека, стоявшего передо мной.
– Ахмед?! – я ничего не понимала. Мозг никак не мог включиться в работу.
– У нас мало времени! Ты сможешь бежать?
Господи, бежать? Я встать не могу.
– Я не знаю, я постараюсь. Но как ты…
– Я тебе расскажу по дороге. Бежим!
Он помог мне подняться. Я быстро взяла кружку с водой и залила в своё горло столько, сколько успела. Схватила кофту со стола и натянула на своё израненное тело. Ахмед взял меня за руку, и мы вылезли в окно. Он тянул меня в лес. Я обернулась и увидела густой дым со стороны построек «логова» Хамзата. Ахмед улыбнулся и потащил меня дальше. Я была настолько истощена и измотана, что еле волокла ноги. Но с каждым шагом силы прибавлялись от осознания того, что я жива. Я жива! Господи, я ЖИВА!