Первый супостат немедленно получил крученый под дых, взвизгнул от боли, задохнулся и отвалил в сторону. Второму капитан захватил руку и классическим приемом швырнул его через бедро.
Ноги парня прочертили дугу и с треском обрушились на худого горбоносого типа, в котором за версту можно было распознать большого начальника. Этот субъект не успел отпрянуть и чувствительно получил по корпусу. Он завопил от боли, холеная физиономия исказилась от злобы, ярость загорелась в глазах.
Но это уже не могло остановить капитана российского спецназа. Он пер напролом, как разбушевавшийся бык, наотмашь хлестнул начальничка по челюсти. Тот неожиданно устоял, даже проявил прыть. Он попятился, запрыгнул на подножку, ввалился в салон и захлопнул за собой дверь. Антон рванул ее, но его четвертый противник уже успел заблокироваться и свирепо сверкал из джипа глазами.
Капитан опомнился. Трое мужиков стонали, зажимали ладонями пострадавшие участки тел, пытались подняться, шатались, как пьяные.
Тут с примыкающей улочки запоздало вылетела еще одна машина и затормозила на перекрестке. Из нее посыпалась аналогичная публика.
Антон успел выхватить телефон. Он надавил клавишу «4», что означало быстрый вызов старшего лейтенанта Воронца, потом бросил мобильник на асфальт и раздавил его пяткой.
– Ни с места, СБУ! – резануло по ушам.
Так вот они какие, северные олени. Сопротивляться далее было глупо и бессмысленно. Один из этих милых ребят уже выхватывал из кобуры «беретту» и наставил на цель трясущейся рукой.
«Ну ты и натворил, капитан! – пронеслась ужасающая мысль. – Совсем с цепи сорвался? Радуйся, если не пристрелят, и ты узнаешь, что такое животворящая украинская тюрьма».
Новые интересные проблемы были ему гарантированы. Антон свалился на колени, ухитрился при этом носком туфли отправить раздавленный телефон под машину, опустил голову, закрыл ее руками. Избиения не избежать, лишь бы важные органы не пострадали!
На него обрушилась серия яростных ударов. Били по плечам, по спине, по голове. Кто-то увлекся и треснул Антона по виску. Его мозг словно взорвался. Сперва много света, а потом все стало темным, никаким.
Фиаско было полным. Он фактически не помнил, как суетились люди вокруг его тела, рычал горбоносый субъект с подбитой скулой, как его швыряли в машину. Сознание немного забрезжило, когда его выволокли на бетонный двор под палящее солнце. Пленника больше не били, видно, получили приказ на этот счет, но обращались с ним без всякого почтения.
– Вот и все, герой, трындец тебе, сам напросился!.. – прохрипел здоровяк с аккуратным пробором, волоча его к двери.
От этого работничка, находившегося при исполнении, пронзительно пахло, просто жутко воняло каким-то неприятным одеколоном. Неужели он сам не чувствовал?
Потом Антона тащили по каменной лестнице, по полутемному коридору, разбитому на камеры, у которых вместо дверей были решетки. Его бросили в тесный отсек на жесткие нары.
Он очнулся в нелепой позе космонавта, решившего передохнуть, с ногами, задранными выше головы. Пахло гнилью и сырой штукатуркой. Голова трещала, как растопленная печка. Морщась от боли, Антон забрался на нары, вытянул ноги и снова провалился в небытие.
Через какое-то время капитан очнулся, сел, сжал ладонями виски. Боль превращалась в глухую, расползалась по всей голове вплоть до ушей. Он вспомнил все.
«Все события, происходящие в жизни любого человека, неизбежно влекут за собой цепь других, чаще всего непредсказуемых. Не стоит нервничать по пустякам», – подумал Горденко.
Он находился один в узкой клетушке из трех заштукатуренных стен и одной решетки. Из мебели здесь были лишь нары.
Арестант опасливо ощупал голову, тело. Зудели ребра, как-то подозрительно ныли печенка с селезенкой. Не смертельно. Поболит – перестанет.
Он обшарил карманы. Телефон Антон раздавил самостоятельно. Ему очень хотелось верить, что его не нашли. А вот все остальное отрастило ноги: сигареты с зажигалкой, несколько купюр, поддельный паспорт украинского государства.
Ладно, главное, что избили не до смерти. Судя по некоторым увесистым «намекам», его подкараулила Служба безопасности Украины.
Он невольно задумался:
«Интересно, сколько лет дают за причинение тяжких увечий ее сотрудникам? Видимо, в казематах этой славной организации я и обретаюсь».
Антон поднялся, доковылял до решетки, просунул нос между прутьями. Он находился в небольшой, но самой настоящей тюрьме. Изолятор СБУ? Два ряда зарешеченных камер, между ними широкий проход. Над головой – потолок, увитый открытой проводкой, вереница неярких ламп.
В камере напротив «отдыхал» мужчина. Он беспокойно вздрагивал, стонал, хватался за бок. Грузное тело ворочалось. Бедняга никак не мог найти приемлемую позу.
Заскрипели засовы, зашаркали ноги по полу. Необъятная женщина средних лет в защитной униформе провела по коридору другую – черноволосую, ужасно бледную. У арестантки была короткая стрижка. Ее челка давно превратилась в слипшиеся сосульки.
Толстая надзирательница покосилась на заключенного, прилипшего к решетке. Заколыхался тройной подбородок. Сама по себе она была бы не страшная, даже в чем-то миловидная, кабы не ее нестандартные габариты.
«Вы расширяетесь, как Вселенная», – лениво подумал Антон.
Взгляд арестанта надзирательнице не понравился.
– Чего вытаращился, козел? – прошипела очаровательная дама и с неожиданной прытью ударила резиновой дубинкой по решетке.
Антон успел отпрянуть, иначе получил бы по носу.
– Все в порядке, не пугайтесь… – пробормотал он и добавил тише, чтобы не нарваться дополнительно: – Просто прикидываю, сколько принцесс в вас поместится.
Контролерша смерила заключенного пренебрежительным взглядом и подтолкнула арестантку. Брюнетка даже не покосилась в его сторону, тоскливо смотрела вдаль.
Антон отступил, сел на нары и задумался, потом встал, размялся. Головная боль становилась терпимой, руки-ноги работали. Но лучше притвориться временно нетрудоспособным.
Он снова сел и отрешенно уставился на облезлую стену, на которой чем-то острым был выцарапан распухший средний палец, выставленный из корявого кулака. Последний привет коммунара перед расстрелом?
Ситуация сложилась не просто печальная, но в чем-то смешная и поучительная. Не успел он приехать в родной город, как сразу же попался. Причем пасли его адресно, взяли явно не до кучи. Вся конспирация насмарку.
Хорошо, что послал сигнал своим, должны сообразить. В остальном ничего приятного. Из застенков СБУ люди просто так не уходят. В опасности не только отпуск, но и дембель, а также задача, которую он себе поставил.
Родители сойдут с ума, когда сын не вернется домой. Получат ли они информацию о его местонахождении – неизвестно. И Юрий Степанович, и Мария Андреевна теперь под ударом.