– Добро, разбирайте снарягу, экипируйтесь, выходим. Барсук, Ленивый, всё слышали? Тогда не тормозим, славяне, время – деньги, выходим через пять минут. Поехали.
Площадь пересекли без проблем, хоть над головами порой протягивались раскаленные жгуты крупнокалиберных и обычных трассирующих пуль или падала, раскидывая вывороченную взрывом брусчатку, очередная мина или снаряд – городской бой продолжался, несмотря на ночное время. Собрались возле найденного разведчиками пролома, и на самом деле оставленного фугасной авиабомбой, пробившей перекрытия неглубокого Берлинского метрополитена. Закрепив страхующий трос за прутья арматуры, торчащие из иззубренных взрывом конструкций свода, спустились вниз. В темпе исследовали первые сто метров туннеля в обе стороны. Проход на соседнюю станцию оказался наглухо завален тоннами рухнувшего железобетона, так что нападения с тыла можно было не опасаться. А вот о том, что находится впереди, никто из гостей из будущего не знал. Радовало лишь то, что проход в сторону Рейхсканцелярии оказался свободен – в свете галогеновых фонарей во тьму подземного туннеля тянулись тускло отблескивающие нитки отполированных колесами рельсов.
Идти по туннелю оказалось на удивление легко. Обвалов больше не было, так что отряд просто топал по шпалам, задержавшись лишь дважды, когда пришлось обходить застывшие на рельсах поезда. Первый оказался пустым; второй, видимо, какое-то время использовался в качестве санитарного или эвакуационного – на полу валялись потемневшие от крови бинты, оболочки от использованных перевязочных пакетов, раздавленные ногами ампулы, обрывки одежды и прочий мусор, всегда сопутствующий пунктам оказания первой помощи. Да и сиденья в вагонах оказались покрыты пятнами засохшей крови. Отчего его бросили здесь, на перегоне между станциями, было непонятно – скорее всего это произошло после начала массированного штурма города, когда метрополитен был окончательно обесточен.
Наконец впереди забрезжил свет, означавший, что они добрались до следующей станции, и спецназовцы некоторое время наблюдали, отключив фонари и затаившись вдоль стен. Впрочем, рассмотреть, что творится впереди, возможности не было – туннель впереди слегка подворачивал. Пришлось снова высылать разведку. Вернулись бойцы быстро, не прошло и десяти минут.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил подполковник, отпихнув плечом настырного Барсукова, пытавшегося подобраться поближе. – Только коротко?
– Тут, как в том старом анекдоте, есть две новости, хорошая и…
– Давай с хорошей, – не дослушав подчиненного, перебил Трешников.
– Хорошая, командир, в том, что мирняка впереди нет, только фрицы, причем все при оружии.
– Плохая? – уже примерно догадываясь, что именно услышит, буркнул подполковник.
– А плохая – фрицев там просто до фигищи. Рыл около ста, ну, плюс-минус, разумеется. В основном «электрики» [15] , но есть и обычные армейцы. Потрепанные все какие-то, видимо, после боев отсиживаются. Еще ящиков до хрена, то ли оружие, то ли боеприпасы, то ли еще что. Большинство валяются, кто где упал, может, дрыхнут, может, просто отдыхают. Да и вот еще что – со светом у них там плоховато, горит пара ламп, видать, от генератора запитаны, а по углам станции темень, подобраться легко можно. Охранения практически нет, так, шарятся по перрону несколько хмырей с автоматами, если нужно, снимем за пару секунд.
– Все?
– А что, мало? Ну то есть так точно, все.
– Мимо пройти можно? По путям, в смысле? Перрон-то достаточно высокий, не на рельсах же фрицы сидят.
Поразмыслив пару секунд, капитан Петрушин пожал плечами:
– Было б нас поменьше, да без брони, тогда да. А так? Сложно сказать. Там, на самом въезде на станцию, еще и мотодрезина с платформой на рельсах стоит, а ее по одному вдоль стеночки обходить придется, места-то немного.
– Что за дрезина? – заинтересовался Трешников.
– Да такой вагончик на колесах, внутри бензиновый мотор да сидушки. На ней, видать, раньше какие-нибудь местные ремонтники катались, а потом фрицы для военных нужд прихватили.
– Так, может, и нам покататься? – задумчиво пробормотал подполковник. – Как думаешь, Вадик, есть шанс эту лайбу по-тихому захватить да завести?
– Кто ж знает, может, и есть… – задумался спецназовец. – Стоит она удобно, почти у самого въезда на станцию, так что потихоньку внутрь забраться можно. Только все мы там никак не поместимся, особенно в броне, кому-то придется на платформе кататься. Но вот как движок запустить? И как на это фрицы отреагируют?
– Неужели с движком не справишься?
– А я знаю? Это ж такой хлам из прошлого, что… – Петрушин неожиданно округлил глаза, глядя куда-то за плечо Трешникова. – Прости, командир, вырвалось. Собственно, я в том смысле, что иди знай, когда фрицы этот движок выпустили, может, и вовсе до Первой мировой.
Подполковник медленно обернулся. В метре за его спиной стоял Родченко, с интересом прислушивающийся к разговору.
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться?
– Валяй, капитан, – буркнул тот, внезапно решив, что в принципе Петрушин ни в чем и не виноват. Сейчас, когда они уже под землей, не имеет особого смысла и дальше скрывать от Родченко их происхождение – ну, узнает, что они из будущего, и что? Пристрелить попытается? Или с ума сойдет? Ой, вряд ли, причем сразу по обоим пунктам. Не та натура у прошедшего войну капитана, чтобы глупости делать. Скорее, думать начнет, одно с другим в башке складывать и анализировать. Вот только что-то в его взгляде подполковника откровенно смутило – неужели заметил-таки оговорку Петрушина насчет «хлама из прошлого»? А ведь вполне мог заметить, мог! Ну да и хрен с ней…
– Товарищ подполковник, разрешите, я сам к этой дрезине схожу? Понимаете, я перед войной на железной дороге работал, так у нас там тоже мотодрезины имелись. А до того – грузовик на автобазе водил, в моторах разбираюсь. Заведу, честное слово, заведу! Вот только, как бы фрицев отвлечь?..
– А чего их отвлекать? – принял решение Трешников. – Пусть помогают, коль сами не справимся, мы ж вроде группа особого назначения ихнего оберкомандования? Валяй, Василий Иваныч, разрешаю. Вот только пусть с тобой мой капитан прогуляется, кстати, знакомься, его Вадиком мамка с папкой назвали, – он кивнул на подмигнувшего в ответ Петрушина.
– Не доверяете, значит? – мрачно спросил Родченко, набычившись.
– Вполне доверяю, капитан. Вот только прикрывать тебя кто-то должен, а? Да и немецкого ты, как я понимаю, не знаешь? В том-то и дело, а Вадим шпрехает, что тот Геббельс. Да и вообще, не огнеметчика ж твоего посылать? Вот, кстати, насчет огнеметчика – если наш план медным тазом накроется, пусть будет готов по перрону пару-тройку раз шарахнуть, подобного фрицы уж точно не ожидают. Ленивый, – обернулся он к майору, – заодно и пулемет трофейный к бою приготовьте. Если что, лупите на расплав ствола, и из «МГ», и из личного оружия, тогда точно прорвемся. Идем все вместе, Родченко с Петрушиным – первыми, дистанция тридцать метров. Лезете внутрь таратайки, и разбираетесь с движком, остальные грузятся следом. Впереди идут те, у кого на касках фрицевские чехлы и накидки на плечах, трофейное оружие держать на виду. Фаустпатроны не применять, на таком расстоянии все одно не взведутся. Восьмой, Серега, тебе отдельное задание, когда станем грузиться, пробегись вдоль платформы, пошукай телефонные провода, как найдешь, режь и забирай с собой. Всем все ясно? Работаем…