Наклонившись и подсвечивая фонарем, Новицкий осмотрел останки, без труда определив причину смерти: радист погиб от попавшего в затылок осколка, уж больно повреждение типичное, определенно не пуля. Ага, точно, на бетонном полу, почти по центру комнаты, небольшая, но достаточно характерная выщербина, какую обычно и оставляет взорвавшаяся осколочная граната, скорее всего, наступательная. А вот второго покойника, похоже, застрелили: во лбу – аккуратная дырочка, затылок, разумеется, вынесен напрочь, били в упор из достаточно мощного оружия с неслабым останавливающим действием пули. Видно, посекло осколками, но не до смерти, вот и добили…
Что ж, вполне объяснимо: расстреляли замок, приоткрыли дверь и забросили внутрь гранату, после чего ворвались и провели окончательную зачистку помещения. Обычная тактика штурмовой группы. Собственно говоря, их именно так и учили – выбить дверь, бросить гранату, добить уцелевших. Классика жанра, можно сказать.
В том, что все так и обстояло, Алексей больше не сомневался, уж больно типичные следы от осколков остались и на жестяном шкафу, и на радиостанции. Даже забранные защитной сеткой потолочные плафоны разбиты, обломки стекла до сих пор отблескивают на полу. Аппаратура, между прочим, не только осколками посечена, но еще и расстреляна: ворвавшийся в радиоузел человек, добив второго радиста, выпустил пару очередей и по столу с радиостанцией, оттого и телефон так разворотило, и шифровальная машинка часть кнопок по поверхности стола разбросала.
Под ногой едва слышно звякнул металл. Наклонившись, лейтенант автоматически подобрал несколько позеленевших, окислившихся гильз, задумчиво покатал в ладони, поднес к глазам. И почувствовал, как шевельнулись коротко остриженные волосы на голове. Если покрытая зеленым лаком гильза от девятимиллиметрового бронебойного патрона отечественного (и далеко послевоенного) производства типа «7Н21» или «7Н31» практически не отличается от немецких патронов «9×19», использовавшихся во время Великой Отечественной, и он вполне мог ошибаться, то уж толстенькие продолговатые цилиндрики спецпатронов «12,7×55» для тульского штурмового автомата «АШ-12», первые экземпляры которого поступили в подразделения спецназа лишь в две тысячи одиннадцатом году, спутать он ни с чем не мог. Однозначно не мог.
Ощутив, как между лопатками пробежал предательский холодок, Алексей торопливо отер перчаткой донца гильз, вгляделся в смутно различимую маркировку. И отрешенно, словно о чем-то совершенно неважном, подумал, что окончательно сошел с ума: девятимиллиметровые патроны и на самом деле оказались отечественного производства и были выпущены в конце восьмидесятых годов, штурмовые же и вовсе в двадцать первом веке!
Разумеется, в собственное помешательство он не верил, так что объяснить подобную находку можно было лишь одним-единственным способом: их группа, совсем недавно получившая подобное оружие, семьдесят с лишним лет назад этот коридор уже проходила. И означало это только одно: перемещения во времени действительно реальны, и в самом скором времени ему с товарищами предстоит снова попасть в этот туннель, вот только произойдет это за семь десятилетий от этого дня…
Зеленоватые цифры на запущенном в режиме обратного отсчета таймере наручных часов обнулились, и бетонный пол под ногами едва заметно вздрогнул: сработали заложенные в генераторном отсеке заряды. Свет, коротко мигнув, погас, погрузив бункер во тьму. Освещение, равно как и система принудительной вентиляции, приказало долго жить в обеих частях гитлеровской ставки, и в старой, построенной еще перед войной, и в расположенном несколькими метрами ниже «фюрербункере» [3] .
В наушниках встроенной в защитные шлемы радиогарнитуры щелкнуло, и спокойный голос Нулевого произнес:
– Работаем. Четные номера – правая сторона, нечетные – левая. Первый – двери. На объекте «А» наглеем по полной, на «Б» – аккуратненько. Десять минут, время пошло. Вперед.
Один из спецназовцев сбежал по короткой лестнице и прилепил к петлям массивной броневой двери пару двадцатисантиметровых колбасок малогабаритного взрывного устройства «Импульс». Отбежав назад, присел под прикрытием лестничного пролета и активировал детонатор. Вспышка на миг высветила готовых к атаке бойцов, расположившихся вдоль обеих стен, небольшое облачко сизого дыма растеклось под низким железобетонным потолком. Облаченные в штурмовые костюмы спецназовцы походили на медлительных роботов из какого-то фантастического фильма, но это впечатление, несмотря на солидный вес защитного комплекта, было обманчивым.
Казавшаяся непреодолимой преградой дверь с протяжным металлическим гулом рухнула на ступени, а внутрь небольшого караульного помещения, где находился пост охраны, влетела осколочная граната. Еще один взрыв, и две рванувшиеся вперед обманчиво-неповоротливые тени ворвались в тамбур, расположенный между внешней и внутренней дверями. Оба охранника в эсэсовском камуфляже были мертвы, и спецназовцы бросились к внутренней двери. На этот раз пластит не понадобился, ведущая в центральный, и единственный, коридор гитлеровского бункера дверь оказалась не заблокированной.
Провернув запорный штурвал, один из бойцов потянул на себя толстенное полотно и отступил в сторону, позволяя товарищам парами ворваться внутрь. В авангарде двигались двое спецназовцев, в руках которых, помимо оружия, были восьмиугольные противопульные щитки, следом – растянувшиеся цепочкой вдоль стен четные и нечетные «номера».
Старый бункер брали быстро, не боясь, что под пули или осколки попадет предназначенный к захвату объект. Сопротивления особо не опасались: во-первых, согласно доведенной перед началом операции информации, внутренняя охрана бункера насчитывала не более полутора десятков человек, половина из которых сейчас отдыхала. Во-вторых, в условиях, когда единственными «зрячими» оставались лишь оснащенные приборами ночного видения спецназовцы, сложно ожидать эффективного противодействия от противника, ослепленного и оглушенного взрывами светошумовых гранат и деморализованного внезапностью нападения. Фонари у немцев, разумеется, найдутся, но сейчас от них пользы практически никакой – демаскируют. Главное, не допустить случайной засветки собственных ПНВ. Да и не учили охрану образца сорок пятого года воевать со спецназом из двадцать первого века, подготовленным именно для штурма подобных объектов.
В контрастном зеленом свете приборов ночного видения все происходящее теряло объем, казалось двухцветной черно-зеленой графикой из какой-то компьютерной игры-стрелялки. Вот из выходящей в общий коридор двери вывернулись два эсэсовца с громоздкими «StG.44» в руках. Выстрелить ни один из них, разумеется, не успел: снабженный ПББС компактный девятимиллиметровый пистолет-пулемет в руках идущего вдоль правой стены бойца прошлепал короткой очередью, впечатывая обоих в стену. Перескочив через трупы, спецназовец придержал ногой начавшую закрываться дверь и забросил в помещение осколочную гранату. Глухой удар, клуб дыма и бетонной пыли – и боевая пара ворвалась внутрь. Двухъярусные койки вдоль стен, стенд с оружием, несколько скорчившихся тел на полу и кроватях – намертво заученный план бункера не врал, основная караульная комната, где отдыхали свободные от дежурства охранники. Выполнив контроль, бойцы вернулись в коридор.