Я немного подумал и задал следующий вопрос:
– Вы не предпринимали никаких действий, пока с вашим братом не случилось несчастье… Может, существует другое объяснение?
– Его выкрал тот иностранец, – настойчиво повторил мистер Керем.
– Вы так считаете потому, что он иностранец? – спросил я и тут же понял, что оскорбил турка.
– Это было бы негостеприимно, – сердито возразил он.
Я лихорадочно соображал, как мне вернуть его расположение. К счастью, в этот момент возвратился Холмс, неся поднос с чаем и приветливо улыбаясь.
– Прошу прощения за то, что задержался, – сказал он, обращаясь к нам обоим. – На кухне кое-что случилось, и Тьерс наводит там порядок.
Он поставил поднос на стол.
– Вот, выпьете чаю и взбодритесь, как говаривала моя бабушка. Сейчас подадут яичницу.
Мистер Керем, несколько успокоившись, покачал головой:
– Я горюю о брате.
– Это вполне естественно. Я тоже горевал о своем брате, когда он пропал, – ответил Майкрофт Холмс и посмотрел на меня: – Вы не поможете Тьерсу, Гатри? Боюсь, ему без вас не справиться.
– Конечно, – согласился я, вставая и собираясь оставить их вдвоем.
Ставя портфель на пол, я заметил, что Холмс подал мне знак отсутствовать по крайней мере минут пять. Я незаметно кивнул в ответ и сказал:
– Поступаю в полное распоряжение Тьерса.
Я надеялся, что не переборщил.
– Молодец, – похвалил меня Холмс и переключил внимание на мистера Керема.
Направляясь по коридору в кухню, находившуюся в задней части дома, я спрашивал себя, когда мне возвращаться.
Тьерс стоял у окна и прилаживал вместо разбитого стекла кусок фанеры. Он оглянулся и удостоил меня быстрым кивком.
– Курьера подстрелили. Прямо на ступенях лестницы, – объяснил он. – Первый выстрел угодил мимо цели. – Он указал на разбитое окно.
– А курьер… – Я осекся, боясь закончить фразу.
– В чулане. За вешалкой с костюмами мистера Саттона, – сказал Тьерс так, будто это было в порядке вещей и не заслуживало внимания.
– Ему сильно досталось? – потрясенно спросил я.
– Потерял много крови, но рана чистая. Если не будет лихорадки, через месяц встанет на ноги. Мы его уложили в постель и как следует укрыли. Сейчас схожу в Адмиралтейство, сообщу о несчастном случае, а потом попрошу доктора Уотсона, чтобы взглянул на парня. – На лице Тьерса появилась легкая загадочная улыбка. – Мы ведь не хотим, чтобы эта история просочилось наружу, не так ли?
– Господи, конечно нет! – воскликнул я.
– Вот именно, – многозначительно произнес Тьерс.
Он взял совок, лежавший перед плитой, который я заметил только теперь. Совок был полон осколков.
– Мигом вернусь, – сказал он и вышел, чтобы выбросить содержимое совка.
Оставшись один, я стал расхаживать по кухне. От запахов хлеба и жареного мяса у меня проснулся зверский аппетит. Мне вспомнилось, что Холмс упомянул о завтраке, и у меня даже слюнки потекли. Я ощущал жар, исходивший от плиты, надеялся, что скоро наконец удастся поесть, и в то же время поражался собственной черствости. Поистине, у меня совсем не было сердца, коли я мог думать о еде, когда в соседней комнате лежал раненый адмиралтейский курьер. Неужто, работая на Холмса, я стал безразличен к человеческим страданиям? Мне не хотелось в это верить.
Вернулся Тьерс. Он повесил совок на место и вытер руки.
– Я рад, мистер Гатри, что вы не теряете головы, если можно так выразиться, – сказал он, отрезая полдюжины ломтиков бекона и укладывая их на сковородку, чтобы обжарить.
Я удивился:
– Почему вы так говорите?
– Хвала Господу, вы не стали распускать нюни, – говорил Тьерс, переворачивая бекон, который уже начал шипеть. – С этим турком не так все просто. Попомните мои слова! – Он открыл дверцу духовки, заглянул внутрь и объявил: – Почти готово.
– А курьер? Что вы думаете об этом… несчастном случае? – спросил я.
– Ему посчастливилось остаться в живых, – заметил Тьерс, доставая тарелки. – Разумеется, мне жаль, что ему досталось. Но он служит своей стране. Бывает, люди расплачиваются за это куда серьезней.
Он выдвинул ящик, в котором хранились столовые приборы.
– Вы не достанете салфетки, Гатри? Они во втором ящике слева.
Я вынул салфетки и протянул их Тьерсу. Он указал на приготовленный поднос:
– Положите сюда, сэр, если вам не трудно.
– Мистер Саттон еще не пришел? – спросил я, подумав о том, что случилось с курьером.
– Нет, – ответил Тьерс. – Он ловкий малый и постарается хорошенько замаскироваться.
– Ему уже сообщили?
Я слегка недоумевал, каким образом его сумели известить о происшествии.
– Нет, не сообщили, – ответил Тьерс.
– Значит, вы выставили петуха?
С помощью этого условного знака Холмс иногда предупреждал Саттона о необходимости изменить внешность. Маленький красный флюгерный петух знавал лучшие дни, но вполне годился для оповещения и не привлекал к себе излишнего внимания.
– Почему вы не послали ему записку?
– Он уже уехал из театра, – ответил Тьерс. – Увидев условный знак, он примет меры предосторожности.
Он вынул из духовки блюдо с разогретыми булочками, достал из ледника сливочное масло и разместил все это на подносе для завтрака.
– Джем и сливочное масло. Не подать ли нам мед, как вы думаете? Турки любят мед.
Не дожидаясь ответа, Тьерс отправился в кладовку и принес оттуда горшочек с медом.
– Подам на всякий случай, – сказал он.
Тут до меня дошло, что я просто стою рядом с кухонным столом и ничего не делаю.
– Может, мне заглянуть к курьеру? – спросил я.
– Пожалуй. Отнесите ему попить. – Он вручил мне кружку с ароматным пуншем – травяным настоем, приправленным медом и бренди: – Заставьте его выпить это.
– Хорошо, – сказал я и отправился в чулан за кухней.
Стойка с одеждой для маскировки, использовавшейся Холмсом и Саттоном, занимала почти всю стену длинной темной каморки. Окна, выходившие на заднее крыльцо и переулок, намеренно не протирали, чтобы снаружи не было видно, что́ хранится в чулане. Правда, в столь поздний час это не имело никакого значения. Тусклого света газового рожка хватало только на то, чтобы не запнуться о шеренгу обуви, выстроившуюся под вешалкой. Я раздвинул костюмы, висевшие на вешалке, и протиснулся между серо-голубым сюртуком и кучерской накидкой.
Курьер лежал на узкой койке, у изголовья которой на столике стояла свеча. Его плечо обмотали бинтами, сквозь которые проступала кровь. Он был очень бледен, над верхней губой и на лбу виднелись капельки пота. Глаза его были полузакрыты, дыхание затруднено. Он был чуть моложе меня. Светло-каштановые волосы аккуратно прилизаны, на переносице виднеется след от очков.